Ёзден адет: этический кодекс карачаево-балкарского народа VIII.Джамагъат - общество

В социальной иерархии уздени стояли ниже князей и составляли основную массу народа. Ниже их стояли крепостные (къул) и домашние рабы и рабыни (къазакъ, къарауаш). Сословное деление карачаево-балкарцев было довольно сложным, поскольку эти четыре сословия внутри себя имели еще и другие подразделения. Такое понимание стратификации общества представлено в работе М. К. Абаева, автора очень компетентного, но осветившего этот вопрос лишь мимоходом, поскольку тема его известного очерка «Балкария» (1910 г.) была иной.

Уздени делились на две категории: дворяне, именуемые акъ ёзденле «белые уздени», сырма ёзденле «почтенные уздени», уллу ёзденле «большие уздени», къаракиши «истинные мужи»; и свободные общинники, которых именовали просто ёзденле или къара ёзденле «черные уздени». Но вторые не считали себя ниже первых, да и никаких привилегий у «белых узденей» не было - все они, вероятно, потомки дружинников, воинов-профессионалов.

Следует отметить некоторую путаницу в сословной терминологии. Например, некоторые авторы считали каракиши следующим после «белых узденей» сословием. Но, с другой стороны, первый балкарский историограф М. К. Абаев всех узденей именует «къаракиши». Истина, вероятно, находится посередине. По сведениям Н. Ф. Грабовского, в Балкарии, например, в год освобождения от крепостного права было около 4700 каракиши. Они являлись свободными людьми, но не имели своих участков (частная собственность на землю у карачаево-балкарцев была с давних времен), поэтому считались арендаторами княжеских полей и покосов. Об этом и говорит Н. Ф. Грабовский: «Зависимость каракишей была исключительно поземельная».

Общее количество каракиши и крепостных (кулов, около 2700 чел.) составляло 7400чел. Вычтя эту цифру из общей численности тогдашнего населения Балкарии - 10 100 (карачаевцев в этот же период было около 14 тыс. чел.), получаем цифру 2700 чел., куда входили и князья, и рабы, и первостепенные уздени (владельцы земельных участков). Рабов много быть не могло, в них не было особой необходимости. Нельзя поэтому считать их сословием, как и духовенство. Не могло быть много представителей и аристократии. Вероятно, большую часть из указанных 2700 чел. составляли «белые уздени». С учетом сказанного дореформенная стратификация представляется в следующем виде:

1. Князья и представители княжеских фамилий.

2. Большие уздени.

3. Каракиши.

4. Кулы.

Вполне возможно, что М. К. Абаев мимоходом высказал сведения о посословном делении общества в более ранний период истории, когда число рабов было большее, а все уздени именовались «къаракиши» («истинные мужи»), т.е. «больших» узденей еще не так много, чтобы выделять их из общей массы свободного населения. Наличие у последних своих земельных участков говорит о том, что они, скорее всего, получали их от князей за какие-то заслуги, как и позже, увеличиваясь в числе. До начала принятия ислама, возможно, было гораздо более многочисленным и жречество (если судить по дошедшему до нас огромному фольклорному наследию, в создании которого самую активную роль играло именно жречество).

Возможно, стратификация тогда выглядела по другому:

1. Князья и представители княжеских фамилий.

2. Чанка (потомки князей от неравных браков с женщинами узденьского сословия; потомков князей от крепостных и наложниц-рабынь (къара къатын) называли туума).

3. Жрецы (байчи).

4. Большие уздени.

5. Каракиши.

6. Кулы (крепостные).

7. Рабы.

Не исключено, конечно, что жрецы стояли выше, чем чанка, и что князь являлся одновременно и главным жрецом, совмещая духовную и светскую власть в одном лице. Возможно, предложенная здесь стратификация общества имела место и в государстве Алания, где над князьями возвышался царь. После разгрома Золотой Орды Тамерланом и геноцида, учиненного им в Алании, общество вернулось к более простому устройству, а на месте Аланского государства появились отдельные княжества (общества), связанные друг с другом в некое подобие конфедерации. Вновь возникли органы периода военной демократии - тёре, теперь уже представительно-судебные а не просто собрания всех свободных мужчин.

В Кодексе довольно подробно обрисован образ настоящего узденя, перечислены достоинства, которыми он должен обладать. Это и мужество, и всегдашняя молодцеватость, подтянутость, прямая, открытая речь, безусловная верность клятве, своим товарищам и товариществу, забота о посмертной или прижизненной славе, верность узденьским традициям, и конечно, щедрость (простая, материальная); если разбойник и обжора все же названы «плохими узденями» - они могут еще исправить свое поведение, то скупой человек - вообще не уздень, как и малодушный.

Самой достойной смертью для истинного витязя-узденя считалась смерть на поле боя, причем даже не от кинжала или сабли (что означало бы проиграть в единоборстве или быть заколотым), но пасть именно от стрелы или от пули, сражаясь стоя. Это признавалось наилучшим концом и для князя - как и уздень, перестав участвовать в набегах, он признавал свою старость и слабость (что для узденя считалось предосудительным). Такое отношение к смерти и понимание своей роли ярко отразились во многих историко-героических песнях, например, в песне «Чёпеллеу Загаштоков», «Бекмурза и Кайсын» и др.

Суть истинного узденя - быть воином; мужество не должно было покидать его никогда. Если его неожиданно вызывали, будь то знакомые или незнакомые люди, в любое время суток, он молча собирался и ехал. Он не имел права отказаться от поединка или от участия в набеге по призыву князя, не выйти по тревоге на оборону селения и т. д. Не случайно клич гласил: Анты болгъан къара киши, атлан! - «Истинные мужи, имеющие клятву, - по коням!»

Разумеется, это не означало, что уздени не занимались обычным трудом. Именно их труд и обеспечивал благосостояние общества, поскольку они и составляли основную массу. Зависимое население во время освобождения от крепостного права (на Кавказе - в 1866 году) составляло приблизительно 30-35 процентов.

Слово ёзден, вероятно, от ёз «сам, свой» - «самостоятельный», или «исконный».