Главная » Библиотека » Журналы » ИЗВЕСТИЯ КАРАЧАЕВСКОГО НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ИНСТИТУТА Т.I » КРАЕВЕДЕНИЕ

---

КРАЕВЕДЕНИЕ

РУСЛАН ТИЛОВ
(КБР, г.Нальчик)

Другое общеизвестное русское слово «кубок», вероятно, также имеет древнегерманское происхождение и означает «бык», дословно «самец-коровы», отражая традицию изготовления сосудов для питья из бычьих рогов. Ригоны. i.e. кубки, изготовленные в виде бычьей головы также известны среди археологических находок, свидетельствуя об этнической принадлежности их изготовителя к германской языковой семье.

Надеюсь, что на данных примерах суть авторского метода лексического чтения художественных элементов керамических и металлических изделий стала понятной. Как видно основанная на этом методе этническая интерпретация создателей тех или иных оригинальных форм керамики или металлопластики может иметь довольно высокую достоверность.

Теперь, поскольку работа нашего семинара посвящена этногенезу карачаево-балкарцев и ставит своей целью доказать их автохтонность на Кавказе, обращусь к лексико-семантическому анализу элементов художественной пластики и зооморфного стиля одной из ярких археологических культур Кавказа эпохи поздней бронзы -Кобанской археологической культуры.

Подобный анализ явно свидетельствует о присутствии в рамках этой культуры трех этнических компонентов: карачаево-балкарцев, туркмен и германцев. Можно утверждать, что данное сообщество находилось на стадии двуязычия, т.е. определенные слои населения владели как родным языком, так и языком соседнего народа. Подобная межэтническая ситуация довольно банальна и имеет множество аналогий как в древнейшей, так и в новейшей истории мирового общежития.

Теперь перейдем к чтению истории Кавказа по археологическим материалам кобанской культуры, рассматривая отдельные группы предметов. При этом будем пользоваться вышеописанным методом, анализируя семантику гравированных изображений и металлопластики, сопоставляя ее с лексикой заявленных языков с целью выяснения этнической принадлежности мастера-металлурга.

1. ТОПОРЫ. Один, из довольно специфичных элементов древней Кобанской культуры, с характерной формой изгиба и весьма оригинальными гравировками на лезвиях. Рассмотрим семантику их гравированных изображений, среди которых встречаются изображения оленей, собак, козлов, лошадей, рыб. змей, несопоставимые с функциями топора, как инструмента. Массовы также изображения свастики, которую всегда расценивают как солярный знак. Естественно, подобные гравировки должны вызывать интерес и находить логичные объяснения. 1. Олень, собака, змея.

Одни из устойчивых зооморфных сюжетов в гравированных орнаментах кобанских топоров. В контексте нашего исследования интерес представляет сопоставление названий оленя, собаки, змеи и топора в языках этносов, заявленных как создателей кобанской культуры.

САГ - олень. Очень интересное слово, присутствующее в нескольких языках, принадлежащих к разным языковым семьям. Оно присутствует в осетинском языке, но не является общеиранским, Присутствует в древнеогузском, бурятском, монгольском, тушинском, славянских языках, иногда с незначительной трансформацией корневого гласного.

1 .Sag - олень (осет).
2.Sagaan - олень (бурят).
З.Сугак - антилопа (украин).
4.Сайгак - антилопа (русск). Вероятно из древнеогузского «сагак», сопоставимого с украинским «сугак», закономерно перешедшего в тюркских языках в форму «сайгак» и заимствованного в русский язык.
5.Suhak - антилопа (польск).
б.Сугун - олень (туркм.).
7. Саг - олень (тушин.)

В древнеогузском языке слово «саг» довольно многозначно, и означает: олень, козел, собака, голень ноги, глагол «доить», «сжимать», и т.д. Именно многозначность этого древнетуркменского слова сыграла огромную роль в появлении ряда художественных форм в зооморфной металлопластике и орнаментах на изделиях, начиная с эпохи бронзы.

Тюркский глагол «ур» - бей, является омонимом или ложным корнем существительных «ур», «уран» - змея. Таким образом, изображение змеи, в тюркской трактовке, может передавать глагол «бить». Изображение змеи на топорах встречается на Кавказе и в период средней бронзы - в северокавказской культуре, с которой связана последующая кобанская культура (С.Б.Бурков, 1985, с. 140, 142,144; С.Н.Кореневский. 1984, с.263,рис.9.5, 9.10).

САГА - топор, мотыга. Данное древнеогузское название и мотыги и топора происходит от глагола «саг» - бить, колоть. В грецизированной форме «сагарис» оно засвидетельствовано Геродотом (IV.70) при описании боевого вооружения массагетов, признанных по данным этнографии предками современных туркмен. Все анализируемые фонетические формы с «саг» восходят к огузским диалектам, к которым принадлежит и туркменский язык. Даже для современного туркменского языка характерны наиболее древние фонетические формы ряда общетюркских слов. Древнеогузское слово «сага» - топор, в фонетической форме «сугэ», присутствует и в монгольском языке. В лексике карачаевского языка также присутствует древнеогузское слово «сага» - мотыга; топор-кельт. Это слово «чага» - мотыга. При этом надо отметить, что для карачаевского языка характерна замена огузского начального «с» на «ч» в целом ряде слов: сач/чач - волосы; сачак/чачакъ - бахрома; сичхан/чичхан -мышь; сага/чага - мотыга; сакъ/чакъ - время, и т.п. Такие же переходы начального «с» в «ч» имеются и в узбекском языке. Рассмотренная огузская лексика фонетического ряда с корнем «саг» и мотыга, топор, показывает, что варианты оленей, собак, змей, козлов являются и огузскими фонетико-семангическими комплексами, отражавшими название топора или передававшими глагол «бить». Именно комплексами, потому, что в ряде случаев на топорах одновременно изображаются и олень и собака. Тот факт, что огузское слово «саг» - собака, присутствует в слове «сага» - топор, в качестве фонемы в массовом количестве отражено на гравировках и пластике топоров и колхидской культуры, родственной кобанской. Скульптурные фигурки собак на обухе топоров по статистике, приводимой Теховым Б.В., известны по находкам в с. Рене, Каспского района Грузии, в Галиатском могильнике. Из 12 топоров подобного типа 10 экземпляров происходят с территории Грузии. Но предлагаемые трактовки этого зооморфизма - собака на обухе топора, ошибочны. Так М.М.Трапш связывал фигурку собаки на куланурвхвском топоре с божеством Айтар - великим богом природы, размножения и особенно скотоводства. (Техов Б.В. 1988. с.72), что малоубедительно.

Возвращаясь к гипотезе об этногенетической связи осетин-дигорцев с огузами-туркменами, отмечу, что у дигорцев, в качестве пословицы, сохранилось выражение «пришел как олень к топору». Подобная пословица есть и у карачаево-балкарцев. Вероятно, это калькированно сохранившийся фразеологизм или пословица из древнеогузского языка, где существовала игра слов «олень» и «топор». А этих пословиц с вышеописанными кобанскими топорами о проживании карачаево-балкарцев уже в рамках кобанского населения.

Другое древнеогузское и древнетюркское слово «сагау» -шило, сохранившееся в карачаево-балкарском языке в закономерной форме «сайау», также содержит целый ряд слов: «саг» - олень, собака, козел, «сага» - топор», что стало основой традиции кобанских металлургов изображать на шильях собак. козлов, оленей, придавать им топоровидные очертания. В археологической литературе принят термин «собака с шиловидным носом» при описания зооморфных изображений собак на кобанских шильях. Почему собак изображали с загнутым шиловидным носом? Потому, что в туркменском языке существует устойчивый фразеологизм «ит бурун», означающий, «шип», «колючка», «заноза». Золотая заколка для волос с изображением оленя найдена недавно и совместной российско-германской археологической экспедицией при раскопках скифских царских курганов в Туве.

Карачаево-балкарцу легко понять слово «бурма» - завитой, акрученный. Но в этнографии туркмен это слово означает еще и детские ножные браслеты-обереги, которые надеваются исключительно на мальчиков и носятся ими до достижения совершеннолетия. Эти лингвистические и этнографические факты имеют прямое отражение в традициях кобанцев надевать на голени детей - мальчиков спиралевидные браслеты, хорошо известные археологам. Подобные браслеты встречаются в кобанской культуре исключительно в детских и подростковых погребениях мальчиков.

Еще раз повторюсь, что стиль кобанских изделий это не просто набор художественных элементов, он очень легко читается фонетически на тюркском и германском языках.

Поскольку в начале данной книги утверждалось присутствие в составе кавказского населения, причастного к созданию кобанской культуры, и древних германцев, необходимо аргументировать и это заявление. Доказательная база этого утверждения строится на том же методе фонетического «чтения» археологических материалов. По результатам исследования автора, каждая этническая группа кобанцев, пользуясь одним и тем же методом, изобретала свои зооморфные и орнаментальные сюжеты, исходя из игры слов в собственном языке или межязыковой игры слов. Это говорит о довольно тесных межэтнических контактах, имевших место и среди профессиональных групп металлургов. Логичность и естественность двуязычия в подобной полиэтнической группе населения уже высказывалась.

Итак, приняв за рабочую гипотезу факт знакомства древних германцев с «лингвистическими» традициями древнеогузских ремесленников и их активную деятельность в сфере металлургии, автором была предпринята попытка выявить элементы зооморфной пластики и орнаментации, связанной с лексикой германского языка. Эти поиски германских «фонетико-семантических» художественных форм так¬же дали весьма убедительные результаты.

Топоры, как известно, являлись одним из излюбленных видов боевого оружия древних германцев и средневековых викингов. И естественно автор занялся исследованием германской лексики, связанной с терминами «топор», «мотыга», «рубить», «колоть», «мотыжыть» и т.д. И выяснилось следующее. В современном немецком языке присутствует очень древнее и интересное слово «Наске» - мотыга. В древности, по результатам исследования автора статьи, оно также означало и топор, калькированно или независимо повторяя огузское многозначие слова «сага» - топор, мотыга. Фонетико-семантический ряд германских слов: «Наске» - мотыга; топор; «hacken» 1.колоть, рубить; 2.мотыжить; 3.клевать, долбить (применительно к хищным птицам) Эта фонетико-семантическая связь германской лексики и стала основой появления явно выраженных клювовидных топоров уже на ранней стадии становления археологических культур поздней бронзы Кавказа. Клювовидные топоры были характерны для Колхидской культуры Западной Грузии, которую ряд исследователей верно отождествляют с кобанской культурой, употребляя совокупный термин колхидско-кобанская культура. Классификация колхидских топоров приведена в книге Д.Л.Коридзе «К истории колхской культуры». изданной в Тбилиси в 1965 году. Приводимый здесь на рис.1 клювовидный топор из Хеви взят из указанной работы, таблица XIX, рис.5. Мнение о единой колхидо-кобанской культуре основано на идентичности форм и гравировок топоров, являющихся определяющим элементом этих культур. Уже рассмотренные огузские фонетико-семантические комплексы: собака, олень. змея, также присутствуют и на колхидских топорах (табл.1).

Одним из наиболее развитых в орнаментации кобанских предметов, как известно, является мотив свастики и простых крестов. Появление данного орнамента на определенных предметах не случайно, и связано с реализацией фонетических и семантических особенностей германского языка.

Анализируя германскую лексику, отмечу, что немецкие слова «Наске»-мотыга, топор, и «hacken» - колоть, рубить, ложно присутствуют в названии свастики - «Hakenkreuz». дословно означающем «крюковый крест». Это позволяет трактовать название свастики, как фонетико-семантический ряд: «топор-рубить-крест-свастика», т.е. «рубящий крест-свастика», что и стало лексическим источником появления обычных крестов и свастик на топорах изготовленных древнегерманскими металлургами, проживавшими на Кавказе (рис.2). Но это не единственно возможная игра слов в немецком языке. В указанном слове «Наске» -топор, мотыга, слове «Hackbeil» - топор-колун, ложно присутствует слово «Hack» - лошадь. Хорошая игра слов, для того, чтобы германский оружейник мог отразить это в гравировках на топорах. Данное предположение можно было бы считать авторской выдумкой, но на кобанских (рис.3), колхидских, а затем и скифских топорах действительно встречаются изображения лошади. Оно встречается на топорах из Тлийского могильника (Техов Б.В.1980, табл.108, рис.4; табл.113, рис.1), бронзовый топор с фигурками лошадей на обухе был найден в окрестностях г.Гудауты (Техов Б.В.1988, с.72).

Теперь важно отметить факт, что в живом немецком языке существуют слова «Metze» - мера объема сосудов, «metzeln» - резать, колоть, фонетически созвучныекарачаево-балкарскому слову «мет» означающем и «застежка» и «ромб». Данные балкаро-германские созвучия слов с корнем «мет» участвовали в образовании фонетико-семантических орнаментальных мотивов в кобанских изделиях: на коляще-рубящем оружии - топорах, кинжалах; на определенной керамике - мерах объема. На них появились ромбические узоры - карачаево-балкарская фонема «мет», входившая в состав немецких слов.

Одним из интересных геометрических орнаментов на кобанских топорах, является изображения клиньев (рис.7). Орнамент не случайный. Данный орнамент является художественной реализацией лексики германского языка, в котором от слова «Keil» клин, происходит легко этимологизируемый термин «Keilhaue» - кайло, дословно «клин - мотыга». Да и используемое в тексте русское слово «кайло», как видно восходит к германскому слову «Keil» - клин. Это дает основание предпологагь. что клиновидная гравировка на кобанских топорах сделана немецким металлургом.

Возвращаясь к карачаево-балкарскому слову «мет», означающую ромбовидную застежку бурки, т.е. имеющую два значения: «застежка» и «ромб», отмечу, что ромбовидные гравировки встречаются на пуговицах кобанцев. как и отельные ромбовидные застежки. Именно древнее карачаево-балкарское слово «мет» - застежка, пуговица, стала основой общетюркского названия верхней одежды термина «бешмет», являвшегося согласно этимологии «пятипуговичным» кафтаном - «беш мет» (кар.балк). Согласно данных этимологического словаря тюркских языков Севортяна (Т2) слово «бешмет» не этимологизируется на почве ни одного тюркского языка. вероятно в силу того, что им не привлекались данные лексики карачаево-балкарского языка. Средневековой передачей карачаево-балкарского слово «беш-мет» является гравировка на известной статуе аланского воина из Зеленчука. На ней на кафтане алана изображено пять ромбовидных пуговиц - слово «беш мет». Аналогов в графике иных средневековых стел с территории восточной Европы, Средней Азии и Центральной Азии - НЕТ.

Возвращаясь к кобанскому периоду в истории карачаево-балкарцев отмечу еще один факт «народной этимологии», использованной в геральдике. Удивительная деталь кобанской культуры, должным образом не отмеченная многими исследователями. - шейные гривны, ставшие широко известными лишь столетия спустя в культуре скифов, кельтов, сармат, алан и целого ряда других народов. Роль кобанских племен в сложении материальной и духовной культуры степняков, да и самой истории степи. еще не оценена должным образом. Замечу, что самые древние образцы характерного для скифов и сармат вооружения, этнической символики и некоторые религиозные культы связаны с Кавказом и кобанцами.

Теперь подробнее о генезисе такого оригинального элемента культуры кочевников, как шейные гривны. Они появились не случайно, а явились результатом все тех же лингвистических упражнений и увлеченности кобанцев «народной» этимологией. В древнем карачаево-балкарском языке для обозначения рода употреблялись слово «ас», «эн», «сыр», откуда происходят слова: «асыл» родовитость, честь, благородство; «асыллы» - благородный (по происхождению рода): «сырма» - благородный, и термин «эн», означающий хозяйские, фамильно-родовые метки у скота, в виде тавра и ушных надрезов. В слове-этнониме «ас» - род, и скрыт источник возникновения элемента древнетюркской геральдики - шейной гривны. Древнее карачаево-балкарское существительное «ас» - род, фонетически абсолютно тождественно глаголу «ас» - души, вешай. В результате этого созвучия слово «асыл» - честь, благородство, происходящее от понятия «род», приобретает второй искаженный смысл - «удушись», а понятие «асыллы» - благородный, в виде игры слов трактуется как «удушенный». Таким образом, занимаясь «народной» этимологией, кто-то из предков карачаевцев и балкарцев и создал удушающую шейную гривну -«ожерелье благородства и чести». Оно было призвано для идентификации людей благородного происхождения, что говорит о существовании у кобанцев родов царского, княжеского, жреческого или иного благородного происхождения.

За несколько столетий до появления скифских гривен, кобанские гривны, наряду с типичными для кобанской культуры фибулами, пинцетами и булавками стали распространяться в западном направлении. Уже в начале XIII века до н.э. шейные гривны появляются в Лужицкой культуре Центральной Европы, затем Высоцкой культуре Западной Украины рубежа II-I тыс. до н.э.. Галылтатской и Латенской культурах Европы I тыс. до н.э. Шейная гривна и прямоугольная вертикальная ременная пряжка с ромбовидной гравировкой, близкие аналогии которой имеются в кобанских материалах, есть и среди материалов андроновской культуры. Это указывает на широкие внешние связи кавказского населения. Вероятнее всего шейные гривны на указанных территориях изначально появились вместе с их носителями, т.к. данный предмет являлся этно-геральдическим символом благородства и вряд ли мог экспортироваться как обычный товар. В дальнейшем этот символ благородства мог быть заимствован правящими социальными группами других народов, поскольку распространение элементов культуры одного народа в среду других явление мировое и известно с древнейших времен.

Туркмены Кавказа эпохи поздней бронзы. Кто они? «Игдыр» - это название одного из крупных родов у современных ставропольских туркмен. То, что они поселились в Предкавказье довольно поздно, в XVI-XVII веках, известный исторический факт, но это не исключает того, что это весьма древний туркменский род, и его представители могли периодически совершать кочевки на Кавказ уже с древности. С родом Игдыр, по убеждению автора данной работы, связан еще один геральдический элемент среди материалов кобанской и ряда других культур. В состав этого рода Игдыр входит подразделение - ру, называемое «казаяклы», дословно «гусеногий», и действительно имеющее родовой знак-тамгу в виде гусинной лапки. Родовое подразделение «казаяклы» входило и в состав древнего туркменского племени «салыр», обитавшего в северном Прикаспиина Мангышлаке. Общей племенной тамгой племени «салыр» также являлась гусиная лапка (А.В.Курбанов, «Ставропольские туркмены», 1995, с.36, табл.1). Эти этнографические факты необходимо сопоставить с известными гусинно-лапчатыми шумящими привесками, широко распространенными у части кобанского населения и выявляемыми также в погребениях Европы и Азии, в частности в культуре полей погребений и срубной культуры. А поскольку эта деталь не имеет утилитарного назначения, а является родовым знаком-тамгой, следует предположить, что она не могла экспортироваться как товарное изделие, а распространялась вместе с носителями родового знака - туркменами из рода Игдыр, родовых подразделений «салыр» и «казаяклы». Поскольку фраза «казаяклы» дословно означает «гусеногий» стоит обратить внимание на кобанскую подвеску (рис.19) комментарии к которой излишни. Подобные совпадения родового знака- тамги. эпонима и современного топонима Игдыр в Армении. вышеприведенных кобанских материализованных фонетико-семантических комплексов с языком и этнографией туркмен довольно серьезные аргументирующие факты.

Подробный анализ художественных элементов в прикладном искусстве древних металлургов и керамистов содержится в готовящейся к изданию книге. Приведенный в ней материал достаточен для утверждения германо-тюркской полиэтничности кобанских племен, и исходя из представленных материалов, автор предлагает рассматривать карачаево-балкарцев, как одних из древних аборигенных народов Кавказа, и принять это уже не как изначальную гипотезу, а аксиому в кавказоведении. Отрицание этого довольно аргументированного, по мнению автора, вывода входит уже в сферу идеологизированного и эмоционального восприятия истории.

Надеюсь дальнейшие исследования карачаево-балкарских ученых: археологов. этнографов, историков, лингвистов создадут прочный фундамент для восприятия собственного народа в качестве автохтонов Кавказа.