Ёзден адет: этический кодекс карачаево-балкарского народа XV.Сёз - слово

Тайна смеха, явления многообразного, сложного, интересовала исследователей с самых древних времен. Разгадку удалось найти великому философу Анри Бергсону, в самом начале XX века. Смех замечательно точно определен им как реакция человека на поступок, совершенный механически, по инерции (как и на речь), и может быть обращен и на себя. Простейший пример. Человек привстает со стула, чтобы взять что-то, лежащее поодаль. Кто-то убирает стул в сторону, но тот продолжает думать, что стул на месте, хочет сесть и падает. Всеобщий смех есть предупреждение: «Все течет, все меняется, потому не думай по инерции, что твой стул на месте, - пока ты вставал, его могли и убрать, может быть и случайно. Ты поступил, как механизм, и поплатился за это».

У майора Ковалева в повести Н. В. Гоголя с лица бесследно и беспричинно исчезает нос. Вместо того, чтобы удивиться, задуматься над этим, бравый майор, мыслящий совершенно механически, бегает с жалобами в полицию, обращается к начальству и т. д. Примерно так же поступает Йозеф К., герой романа Франца Кафки «Процесс», которого много раз вызывают в суд, но не говорят, какое обвинение против него выдвигается. Йозеф К. так и не смог понять, что свою вину (не реальную, а метафизическую, родовую) он сам должен был прочесть в своей душе; но как раз туда-то он заглянуть не способен. Смех - оружие, направленное против механического в человеке.

Интересно, что чувство юмора, такое чисто человеческие качество, в число даров Бога не вошло. Может быть, потому, что смех - явление двойственное, он всегда принижает, в нем всегда есть открытое или скрытое чувство превосходства (вот почему так важно уметь смеяться над собой - это означает подняться над тем, что ниже тебя в тебе самом). К тому же смех может быть каким угодно (например, глупым) и смеяться можно над чем угодно, даже над самым святым.

Известный литературовед Виктор Шкловский в одной из своих работ заметил, что в фольклоре смех и смешные герои почему-то связаны с золой, пеплом (Золушка, Пепелов и др.). Часто эти смешные герои -хитрые и лысые (плешивцы). Он дал явлению такое объяснение: в эпоху первобытности, когда огонь в пещерах старались поддерживать все время, в глубине накапливались кучи золы. По вечерам, когда возвращались охотники, лучшие места у костра занимали самые сильные. Слабым, презираемым, подвергавшимся насмешкам - поскольку они были плохими охотниками, - чтобы хоть как-то согреться, приходилось зарываться в кучи пепла, отчего у них вылезали волосы. Но так как эти изгои наблюдали жизнь сородичей как бы со стороны, больше думали, чем действовали, то и замечали больше, могли дать умный совет (как могли и тонко отомстить). Этот интересный двойственный тип и остался в сказках в образе хитрого плешивца (трикстера).

Трудно сказать, насколько прав В. В. Шкловский, но в карачаево-балкарском связь смеха и пепла сохранилась в самих терминах: кюл «пепел, зола» и кюл «смеяться, насмехаться». Есть слабый, хитрый трусишка Чыгырчыкъ «маленький плешивец», есть Кюлтыпыс «спящий в золе», герои двух популярных сказок.