НАРТЛА! МАЛКЪАР - КЪАРАЧАЙ НАРТ ЭПОС
НАРТЫ! ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС БАЛКАРЦЕВ И КАРАЧАЕВЦЕВ

ПРИЛОЖЕНИЯ
С.-А. Урусбиев
СКАЗАНИЯ О НАРТСКИХ БОГАТЫРЯХ У ТАТАР-ГОРЦЕВПЯТИГОРСКОГО ОКРУГА ТЕРСКОЙ ОБЛАСТИ
(Несколько слов от собирателя и переводчика)

В горах Пятигорского округа Терской области живет племя татарского илимонгольского происхождения, населяющее несколько аулов; оно говорит татарским языком. На плоскости же этого округа живут кабардинцы, язык которыхне имеет никакого сходства с языком означенного татарского племени.

Долгое время обращаясь в среде последнего и сам принадлежа к нему посвоему происхождению, я задался мыслью записать устные предания, сохраняющиеся у этого народа от глубокой древности. В числе таких преданий первоеместо принадлежит сказаниям о нартских богатырях; это богатырский эпостатар-горцев, сохранившийся в их песнях, распеваемых ими до настоящеговремени. Подобные сказания сохранились у всех горских племен, живущих наКавказе, составляя общее их наследство от времен самой глубокой древности.Конечно, переходя из уст одного поколения к другому, они претерпевали некоторые изменения в частностях, но ни у одного из этих племен не сохранилосьпреданий, восходящих к более отдаленным временам, чем эти.

До сих пор как самое название «нарты», так и смысл этих глубоко поэтическихсказаний о них остаются неразъясненными. Тем не менее некоторые поговорки,употребляемые в настоящее время татарами-горцами и кабардинцами, хотянемногими, но яркими чертами намечают образ нарта. «Он храбр, хитер, силен —он молодец, как нарт»,— говорят о каком-нибудь благородном уздене, «Он строен,статен, как нарт»,— говорят горцы про человека, отличающегося между другимивеличественной и привлекательной наружностью и прославившегося подвигамиблагородства, бесстрашия и силы. Таким образом, название н а р т в устахнарода стало нарицательным и употребляется как синоним «удалого доброгомолодца». Равным образом и сказания, записанные мною, гласят, что нартыбыли народ огромного роста и необъятной силы, народ, закаленный в перенесениитрудностей и лишений. Они проводили жизнь свою главным образом в исканииопасностей и приключений, в набегах с целью добычи, а также в особыхстранствованиях, называвшихся джортуулами. Отправляясь на подвиги, они говорили: «Ах, если бы нам довелось поголодать и встретиться с затруднениямии опасностями!» Все, что доставалось без особенного труда, не соединялось сопасностями, было им противно; они искали таких приключений, в которых имможно было бы во всю ширь выказать свою удаль и силу.

Наряду с нартами предания упоминают о великанах-эмегенах, отличавшихся,как и те, огромной физической силой и гигантским ростом и вместе с этимглупостью, у которых не было никакой сообразительности и хитрости. Понекоторым сказаниям, у них было много голов и один глаз во лбу. Междунартами и эмегенами велась постоянная борьба, в которой благодаря своемуумственному превосходству нарты всегда оставались победителями, несмотря нато что эмегены обладали несравненно большим ростом и физической силой.Нарты питали к ним постоянную ненависть за то, что эмегены ели человеческоемясо, и, когда попадал к ним кто-нибудь из нартов, старались не выпускатьего живым из своих рук.

В свободное от джортуулов время нарты устраивали увеселительные собрания, на которых предавались богатырским играм и танцам. Собрания их всегдапроисходили в доме Алиговых, у которых постоянно висел над огнем большойкотел, вмещавший в себе мясо сорока бугаев.

Обложка сборника «Материалы для описания местностейи племен Кавказа» (Тифлис, 1881, вып. 1)

Местом действия нартов служила по преимуществу Кубанская область ивообще весь Северный Кавказ до реки Волги, которая очень часто упоминаетсяв этих сказаниях под именем Эдиля, через который нарты переплавлялись иногдас целью набегов на своих врагов и угона к себе их табунов. Памятников,свидетельствующих о существовании нартов, в Кубанской области очень много.Мне рассказывали очевидцы, что при впадении реки Теберды в Кубань, близХумаринского укрепления, находится на одной высокой скале большой замок,носящий и поныне название «Чуана». По преданиям, в нем некогда жил нартГиляхсыртан Злоязычный. На левом берегу Теберды также есть другой замок —«Сынты», по красоте превосходящий «Чуана».

Близ Чуана лежит большой камень, называемый камнем нарта Сосруко. Поодному сказанию, Сосруко въехал на этот камень на своей лошади, и онаоставила на камне следы своих копыт. Там же виднеются следы собаки, которая тоже взошла на камень, и даже мочи лошади Сосруко. Все это подтверждает,что главное местопребывание нартов было в Кубанской области, на СеверномКавказе, откуда они во время своих воинских странствований доходили дажедо Эдиля.

Оглавление II отдела сборника «Материалы для описания местностей иплемен Кавказа» (Тифлис, 1881, вып. 1)

Вот имена тех нартов, про которых сложены песни у горцев: Урызмек,Сосруко, Шауай, Ширдан, Хмыч, Батрсз, Рачикау, Сибильчи, ГиляхсыртанЗлоязычный, Деуэт, Алауган. Каждому из этих нартов посвящена особая песня;мотивы песен довольно однообразны. Но с течением времени песни эти постепенноприходят в упадок, и в настоящее время певцов, поющих их с умением, оченьмало, можно сказать, почти совсем нет. Они по преимуществу пелись знаменитыми в свое время в Кабарде бродячими певцами-поэтами, называвшимися гегуакo¹С.-А. Урусбиев в своем Предисловии (СМОМПК. 1881, вып. 1), назвав исполнителей нартскихпесен «гегуако», имел в виду не только кабардинских, как считают некоторые исследователи, но ибалкарских певцов. А называет он их кабардинским «гегуако», а не балкарским «жырчы» толькопотому, что до этой публикации русский читатель (на которого была рассчитана его работа)исполнителей народных песен знал как «гегуако»..

Эти гегуако были люди, не имевшие никакой собственности, не занимавшиесярешительно никаким хозяйством; они не носили оружия и разъезжали по Кабардеисключительно с целью присутствовать на народных собраниях, битвах, разныхувеселениях и плясках, погребальных и иных процессиях, вообще искали всегдакакого-нибудь народного сборища. Здесь-то они и пели свои песни о временах,давно минувших, или воспевали какие-либо важные современные события, прославляли современных героев. Таким образом, гегуако были баянами (певцами)родного племени и заменяли в свое время письменную литературу. Как странствующие певцы, они сами разносили свои произведения по Кабарде. Так,собирался народ в пон²пон - сбор народа, для решения каких-нибудь общественных вопросов накаком-нибудь открытом, возвышенном месте за аулом, молодые люди показывализдесь свое искусство в джигитовании, борьбе и разных играх, а пожилые людизанимались рассуждениями об общественных делах: непременно появлялись тути гегуако. Они зорко следили за всем происходящим здесь, и если замечали между молодыми людьми особенно выдающихся своим удальством и ловкостьюв джигитовании, то старались поощрить их похвалой, разнося весть о них повсем аулам — ближним и дальним — и прославляя их доблесть в своих песнях.Обращал ли кто на себя общее внимание мудрыми советами и речами в народномсобрании, гегуако немедленно слагал песнь, которую и пел тут же в присутствиисобравшихся. Но горе было тем, которые запятнали себя злым делом илиобнаружили вредные намерения: неподкупная, как совесть, песнь гегуако навлекала на них позор и всеобщее осуждение.

Умирал ли человек, уважаемый за мудрость и храбрость, народ собирался кего могиле, приглашал нескольких гегуако и просил их сложить песнь проумершего на память потомству, чтобы и грядущие поколения славили его имяи доблестную жизнь.

В таких случаях один из гегуако брался воспеть одну сторону деятельностиумершего, другой — другую и т. д. После этого гегуако на некоторое времяудалялись от света в безлюдные, уединенные места и, ведя там самую тихуюжизнь, слагали свои песни. По истечении некоторого времени они объявлялиоб окончании своей работы, и тогда народ стекался со всех сторон на определенное место, куда являлись и гегуако. Обыкновенно в том месте, гдепроходили гегуако, замечалось некоторое движение: один поправлял своюпапаху, другой кинжал, третий газыри — словом, каждый обнаруживал боязнь,как бы гегуако не подметил какого-нибудь недостатка в нем и не осмеял егов резкой остроте. Один из гегуако всходил на возвышенное место среди толпыи пропевал сначала только голосовой мотив песни, ударяя при этом харсом;все с нетерпением ждали минуты, когда он начнет петь саму песню. Настроивсвой голос под харе, первый гегуако пропевал свое произведение, за ним пелдругой — и так до последнего.

Толпа внимала, затаив дыхание; только в перерывах можно было расслышатьшепот: «Откуда они берут такие чудные слова?» По окончании пения раздавалсявзрыв восторженных криков и начинался пир; угощение народа и награждениепевцов-поэтов. Родственники умершего дарили им платье, лошадь, оружие ипроч. Гегуако жили исключительно подобными подаяниями.

Они также сопровождали воинов в походы и воспевали подвиги их на полебрани, в своих песнях являясь раздатчиками наград доблестным героям и карателями трусов. Во время битв они располагались на каком-нибудь закрытомместе, откуда было удобно наблюдать не только за общим ходом дела, но и задействиями отдельных воинов, и внимательно наблюдали: кто идет впереди всех,храбрее сражается, как умирает тот или другой пораженный воин,— и песниих скоро извещали всех остающихся дома об исходе битвы и подвигах храбрыхвоинов.

Из сказанного видно, что гегуако в свое время имели громадное значениев среде своего народа и приносили большую пользу. В своих свободных песняхони, как древние пророки, восхваляли добродетель и карали порок и проливалисвет на самые глубокие вопросы народной жизни. Понимая или, лучше,чувствуя пользу, приносимую гегуако, народ уважал и любил их и обеспечивалим неприкосновенность и полную свободу; они могли смело говорить вовсеуслышание обо всем и обо всех, предавать всенародному порицанию иосмеянию все, что они признавали того достойным. Заходила ли речь ознатном князе или о нищем бедняке, гегуако с суровым беспристрастиемвысказывал правду. Доказательством того, какими любовью и уважениемпользовались гегуако у народа, служит уже то, что родители, даже из знатныхкнязей, замечая в своих детях особенные духовные способности, отправлялиих на воспитание к гегуако, у которых молодые люди и проводили по несколькулет.

Ни одно пиршество, ни одно народное собрание не обходилось без гегуако,и при них каждый старался держать себя чинно, как бы боясь попасть им назамечание; голосу их все привыкли придавать важное значение.

Но с распространением магометанской религии гегуако впадают в немилостьу мулл. Имамы начинают их преследовать, находя их дело грешным, противнымновой религии. Приведу здесь один разговор, который может характеризоватьотношения между гегуако и муллами.

Обратившись к гегуако, мулла говорит:

— Ты — человек, находящийся вне религии; ты вреден для общества; таких,как ты, нужно гнать и убивать.

— Нет, не меня надобно преследовать, а скорее тебя. Это ты находишьсявне всякой религии, вне всего честного и доброго. Твое дело только грабить,обирать народ. Ты с нетерпением ждешь той минуты, когда мы теряем какого-нибудь человека, в особенности знатного и богатого, чтобы после смерти егозавладеть какою-нибудь его дорогой вещью. Ты человек наивреднейший, тыграбитель и обманщик. А я живу честным трудом и приношу посильную пользународу. Я одним словом своим из труса делаю храбреца, защитника свободысвоего народа; вора превращаю в честного человека. На мои глаза не смеетпоказаться мошенник; я — противник всего бесчестного и нехорошего.

— Скажи мне, что ты считаешь основанием религии? — спрашивает мулла.

— Я? По моему мнению, основанием религии должно служить просяноезерно...

Смысл последних слов гегуако будет понятен, если мы примем во внимание,что просо в той местности составляет одно из распространеннейших хлебныхрастений, и до сих пор употребляемое в пищу в виде каши, а в старину оногосподствовало, так как тогда не сеяли никаких других хлебных растений, кромепроса и нартух³нартух — пища нартов. (Правильно: «нартюх».). Вследствие преследований со стороны представителей магометанской религии, а равно и многих других причин певцы-гегуако постепенноначали сходить со сцены и в конце концов совершенно исчезли. Последний изних, по имени Таяир, заслуживший всеобщую известность, умер в Малой Кабардев 50-х годах настоящего столетия. Песни гегуако, заключающие в себе сказанияо нартах, кажутся на первый взгляд не имеющими между собою ничего общего,но при ближайшем рассмотрении нельзя не заметить внутренней связи междуними, как бы между частями одной эпической поэмы. Уже не далеко то время,уже наступает оно, когда и эта старая поэма будет изглажена из народнойпамяти. Всему положен свой предел⁴Сказания эти записаны со слов жителей Урусбиевского аула: Исмаила Мисостова, БисланаДжапуева, Кумы Джапуевой (слепой девушки), Магомета Тилова, Чабакчи Соттаева, Джуртубаева,Биляка Аюова, Хусейна Абдулова, Маила Этезова — жителя аула Курхужана и Али-мурзы Балка-рокова — жителя аула Чегем..