НАУЧНЫЕ СТАТЬИ

Ш.Б.Батчаев

Вот почему, как и многие, Исмаил-эфенди надеялся, что приход белых поможет восстановить порядок и положит конец анархии. Вскоре после занятия белыми войсками территории Баталпашинского отдела и восстановления дореволюционных порядков, в сентябре 1918 он, вместе с другими делегатами, избранными от Карачая: полковником Мырзакулом Крымшамхаловым, корнетом Юнусом Джаубаевым и фельдшером Тенгизом Крымшамхаловым, встретился с атаманом отдела полковником Косякиным. Передав ему пожелания карачаевского народа, они в свою очередь, по просьбе атамана, делегаты обратились с призывом к жителям Карачая выставить добровольцев для службы в белом Карачаевском конном полку. Самому же Исмаилу-эфенди власти предложили занять должность полкового эфенди. Однако он, сославшись на возраст и состояние здоровья, отказался, и этот пост занял его ученик – Мурат-эфенди Аджиев.

Несмотря на все просьбы, к которым вскоре присоединились угрозы со стороны начальства отдела, население Карачая вовсе не желало быть вовлеченным в гражданскую войну между красными и белыми. Укрепило его в этом решении политика деникинцев по возрождению имперских порядков и полное пренебрежение к проблемам национальной политики. Недовольство карачаевцев особенно усилилось после начатой белыми реквизиции скота. Свою роль играла и пропаганда местных революционеров, среди которых одну из главных ролей играл шурин Исмаила-эфенди Саид Халилов.

И потому все мобилизационные мероприятия проходили в Карчае с большим трудом. Многие же из тех, кто поступал все же на службу, вскоре самовольно покидали полк и возвращались домой, резонно считая, что в такое неспокойное время горец должен защищать свою семью, свой очаг, свое селение. Не способствовало поднятию авторитета деникинской администрации и политика, проводимая в Карачае. Несмотря на все усилия по смягчению режима, предпринимаемые местной администрацией во главе с приставом Аубекиром Батчаевым (осенью 1919 г. его сменил Магомет Кочкаров), насильственная мобилизация, многочисленные штрафы и постоянные реквизиция скота, лошадей и продуктов в пользу белых вызывали у населения резкое недовольство. Подобное происходило и в кабардинских (черкесских), абазинских и ногайских аулах.

Исмаил-эфенди, также как и все в Карачае, вскоре разочаровался в белых, поняв, что их мало заботит судьба карачаевского народа. Тем не менее, признавая его авторитет как духовного и общественного лидера Тебердинского ущелья, атаман Кубанского казачьего войска Александр Филимонов распорядился о присвоении Исмаилу Якубовичу офицерского чина прапорщика. Власти надеялись, что тем самым они побудят известного эфенди поднять на борьбу с большевиками население Карачая.

Однако Чокуна-эфенди, человек мудрый и дальновидный, понимал, что дальнейшее разжигание Гражданской войны может привести к уничтожению его небольшого народа. И потому он, как мог, предостерегал своих земляков от братоубийственной войны. Такую же политику он вел и после прихода Советской власти весной 1920 года и во время антисоветского восстания осенью того же года. Плоть от плоти народа, он всегда был с ним.

Не сразу он пошел и на сотрудничество с Советской властью. Большое влияние на него в этом вопросе оказывал шурин Саид Халилов, свято веривший в то, что лишь партия большевиков принесет карачаевскому народу счастье и благоденствие. Случилось так, что в 1921 году Саид погиб от рук противников Советской власти. Он не так и узнал о том, что три его племянника: Салих, Маджит, Махсут – свято верившие и искренне служившие большевистской партии, погибнут в лагерях и застенках, а собственные его дети также подвергнутся репрессиям. Нет сомнений, что доживи С. Халилов до 1937 года, его ждала бы подобная судьба.

Главной же причиной, подвигнувшей Исмаила-эфенди помогать Советской власти, было то, что народ, который всегда был для него главным ориентиром, поверил в обещания партийных и советских лидеров и пошел по пути созидания и строительства новой жизни, не зная еще что платой за успехи в образовании и культуре, промышленности и сельском хозяйстве станет полное истребление всей досоветской и почти всей довоенной элиты народа…

Одним из главнейших задач, стоявших в те дни перед руководством молодой Карачаево-Черкесии было культурное строительство – развитие системы образования, организация клубов и библиотек, выпуск газет, книг на родных языках. Но специалистов в этой области крайне не хватало, и потому руководство области обратилось за помощью к Исмаилу Акбаеву, как человеку, имевшему, как педагогический опыт, так и опыт в написании и издании учебников. Несмотря на все сомнения и личные претензии к власти, Исмаил-эфенди решает воспользоваться шансом еще раз принять участие в благородном деле просвещения народа. Зимой 1922 года он переезжает в Бталпашинск и приступает к работе.

Вот как сам Исмаил-эфенди вспоминал об этом: «В 1922 году, в начале организации бывшей Карчеравтобласти, я был приглашен Обликом и Оргбюро ВКП (б) КЧАО на работу на предмет организации типографии и приобретения шрифта, применительного к языкам населения Карчеравтобласти с тем, чтобы распространить газеты, брошюры и другие необходимые учебники».

Исмаил Якубович получив необходимые документы от руководства области отправляется в столицу. Там, после многодневных поисков, обивания порогов различных учреждений, настойчивых требований, использовав все свое красноречие, он все же добивается выделения средств на покупку типографского оборудования для новой автономии. Пересеча всю страну с севера на юг, И. Акбаев прибыл в Тифлис, где приобрел типографские станки, шрифты, наборные машины и другие принадлежности. Здесь же он встретил наборщика Алаверды Расулова, которого пригласил на работу в Карачаево-Черкесии.

В течение двух лет Исмаил Якубович не покладая рук, работает над запуском типографии, днем и ночью пропадая на работе. Вновь и вновь он едет в Баку и Тифлис, Москву и Дагестан, все для того, чтобы наладить печать. И все это часто на свои собственные средства, так как молодой автономии их крайне не хватало. Он сам выбирает здание, вместе с А. Расуловым устанавливает станки и готовит гранки. Пригодился опыт, полученный во время подготовки собственных книг в Тифлисе и Темир-Хан-Шуре. Уже вскоре в Баталпашинской типографии стали выходить издания на русском языке, газета «Горская жизнь». Так было положено начало издательской деятельности в нашей республике.

Во время работы по налаживанию типографии в жизни Исмаила-эфенди произошло еще одно важное событие. В 1923 году в Баталпашинске состоялся съезд мусульманского духовенства. Как наиболее образованный и влиятельный участник съезда, Исмаил-эфенди был избран Председателем Президиума съезда. Какие же вопросы обсуждались на съезде?

Помимо вопроса о признании Советской власти (без чего проведение съезда вообще не состоялось бы), остальная повестка дня практически не отличалась от сегодняшних съездов духовенства (а ведь прошло 85 лет!). Судите сами: борьба с национальной и религиозной враждой, запрет на расточительные поминки, призыв к эфенди вести борьбу с пьянством и азартными играми, устаревшими обычаями, которые, сохранив форму потеряли свою суть, установление свободы выбора в браке, как для мужчин так и для женщин, запрет на празднование не предусмотренных по шариату праздников и т.п. К сожалению, многие из этих проблем не решены и до сих пор, чему в немалой степени послужили десятилетия государственного атеизма.

Помимо принятия решений по обсуждаемым вопросам, съезд избрал и Духовное управление, в которое вошли 8 членов и 3 кандидата. Возглавил его Исмаил-эфенди Акбаев, ставший таким образом духовным лидером мусульман Карачаево-Черкесии. После завершения съезда он вернулся к работе в типографии.

Большую работу Исмаил Якубович вел по подготовке издания газет на черкесском и карачаевском языках. Справедливости ради стоит отметить, что первая газета на карачаевском языке - «Къарачай» вышла еще в 1919 году при власти белых, под редакцией друга и соратника Исмаила-эфенди Хызыра-эфенди Биджиева. Но она просуществовала совсем недолго, имела ограниченный тираж, и распространялась в основном в агитационных целях.

Уже в марте 1924 г. русскоязычная газета «Горская жизнь» стала выходить с параллельным текстом на русском и карачаевском языках. В дальнейшем при газете был организован выпуск национального приложения под одноименным названием «Таулу джашау» (буквально – «Горская жизнь»), а 19 октября 1924 г. «Таулу джашау» вышла в Баталпашинске как самостоятельное издание.

Как вспоминала одна из его учениц, впоследствии известный общественный деятель и писатель Аминат Урусова, в тот день Исмаил Акбаев гостил у ее отца - своего друга и земляка, видного общественно-политического деятеля Мудалифа Урусова. И когда он протянул Мудалифу первый номер газеты на родном языке, на его глазах непроизвольно показались слезы радости. И это понятно - ведь еще одно его детище увидело свет…

Первым редактором газеты был назначен 24-летний Магомет Батчаев, в то время один из ведущих партийных и советских работников Карачаево-Черкесии, а для Исмаила-эфенди просто сын его друга Ильяса Батчаева и один из лучших учеников Тебердинской школы. Учитывая то, что лучше него никто не знал алфавит, который он придумал, И. Акбаев в течение довольно продолжительного времени был негласным редактором и корректором газеты. Не вмешиваясь в содержание, он строго следил за соблюдением правил грамматики и орфографии, давал свои советы авторам по написанию статей и художникам по их оформлению. Исмаил-эфенди понимал, какое важное значение имела газета на родном языке при отсутствии книг и журналов и потому делал все, чтобы популярность газеты росла.

Но молодой советской школе Карачая требовались не только газета, но и новые учебники. Старого выпуска «Ана тил» уже не хватало, и потому Исмаил-эфенди решил заняться его переработкой и подготовкой новых учебников. Но совмещать это с работой в типографии и корректированием газеты было уже сложно – ведь он и так целыми днями пропадал на работе. Как вспоминал сам Исмаил Якубович: «… по распоряжению т. Курджиева мне было предложено укомплектовать штат типографии, для чего мною были приглашены тогда же ныне работающие в типографии товарищи Байрамкулов и Кайсынов и другие товарищи в помощь, коих я вербовал путем объезда по аулам Карачая». Умар Байрамкулов, Ахмат Кайсынов, к которым присоединились Осман Урусов и Абдул-Керим Халкечев, прошли обучение под руководством Алаверды Расулова и самого И. Акбаева, и вскоре сменили их в типографии.

Это позволило Исмаилу Якубовичу сконцентрироваться на подготовке учебников и пособий для школ.

Первым книгой, изданной в Баталпашинской типографии на языках народов Карачаево-Черкесии, стало новое, переработанное издание знаменательной книги «Ана тили. Элибле» («Родная речь. Азбука» - выпуск 1-й) /Баталпашинск, 1924. - 84 страницы/.

Одобренное горской секцией Научно-Методической Комиссии при областном отделе народного образования решением от 17 октября 1923 года за № 1, оно вышло в начале 1924 года тиражом в 3500 экземпляров, и вскоре было разослано по всем школам Карачая, а впоследствии и в Балкарию.

В 1925 году из печати вышла вторая часть «Ана тили» (Баталпашинск. – 128 с.), предназначенная для овладевших азбукой. Совместно с врачом и просветителем Исмаилом Абаевым (сыном друга - известного общественного деятеля Мисоста Абаева), Исмаил Якубович подготовил пособие для взрослых «Бизни кючюбюз – бизни джерибизд. Уллулагъа элибле» («Наша сила - в нашей земле. Азбука для взрослых») объемом в 160 страниц, вышедшее в Москве в 1926 году.

В 1926 году им был подготовлен и издан в Баталпашинске «Тылмач» (объемом в 263 страницы) - первый русско-карачаевский словарь, который пользовался большой популярностью, как у карачаевцев, так и служащих, работающих в Карачае.

Политика ликвидации безграмотности находила горячий отклик в среде карачаевского народа, но многие проблемы тормозили ее проведение. Кроме того, большинство населения русским языком не владело, а учебников по общеобразовательным предметам на карачаевском языке просто не было. В этой ситуации И. Акбаев возлагает на себя трудную задачу по подготовке подобных учебников. Так, им был переработан и переведен на карачаевский язык удобный и легкий для восприятия «Арифметический задачник» В. Ланкова (часть I (90 с.) и II (94 с.)) /Баталпашинск, 1925/, учебники «География» («Биринчи География») /Москва-Ростов-на-Дону – 1929 – 132 с./, «Природоведение» - («Табигъат.1-чи кесеги. Джансыз табигъат»), /Баталпашинск, 1925 – 121 с./.

Переводил Исмаил Якубович и научно-популярную и общественно-политическую литературу. К примеру - «Проводник» («Джол уста») /Баталпашинск, 1924/, «Книжка политической грамоты» П.Коваленко (Баталпашинск, 1924. - 160 с.) - обе совместно с Умаром Байрамкуловым; «Кольцевая почта в деревне» («Элледе тогъай почта») /Баталпашинск, 1925/.

Таким образом, большая часть используемых в начальных школах Карачая учебников были либо написаны, либо переведены Исмаилом-эфенди. Отвечающие всем требованиям, ясно и легко воспринимаемые, они на долгие годы стали эталоном для последующих поколений составителей учебных пособий. С каждым годом все больше становилось грамотных юношей и девушек, многие из которых продолжали идти дальше по пути образования. Исмаил-эфенди же с радостью наблюдал плоды своего труда…

Казалось бы, все было замечательно – Исмаил Якубович пользуется всеобщим признанием как педагог и автор учебников, которые выходят в Ростове-на-Дону и Москве, его любят и почитают, с ним советуются не только литераторы и журналисты, учителя и эфенди, но и руководители области. Но тучи над головой Исмаила-эфенди, как и над всем населением СССР уже сгущались...

Окончание эпохи НЭПа – эпохи относительной экономической либерализации в конце 20-х гг. повлекла за собой и резкое ужесточение политического режима. Именно тогда по всей стране начался первый виток массовых репрессий направленный уже не против противников Советской власти, но против тех, кто ей преданно служил все эти годы. Шли эти репрессии и в нашем горном крае. Один за другим изгонялись с работы и из партии те, кто имел хоть какое-то отношение к царской или белой администрации, соблюдал религиозные обряды и народные обычаи, обладал до революции или после нее каким-либо имуществом, происходил из знатных княжеских или дворянских родов. Воспользовавшись умом, талантом и энергией элиты народа в начале 20-х - в годы восстановления хозяйства и культурного строительства, власть теперь не нуждалась в ее услугах и потому вся элита дореволюционной закалки должна была отправиться на «свалку истории».

Исмаил-эфенди не мог понять, почему Советская власть, называющая себя властью народа, уничтожает ярчайших представителей этого самого народа. В то же время он прекрасно понимал, что уж если молох репрессий перемалывает советских и партийных работников, то ему – эфенди и состоятельному в прошлом человеку, белому офицеру, ждать осталось совсем недолго. И предчувствия его не обманули. Уже в 1928 г. он был внесен в список тех, кто в первую очередь должен был быть подвергнуть репрессиям. Главным обвинением против Исмаила-эфенди было владением им двумя дачами на Тебердинском курорте, «кулацкое хозяйство», а также его звание эфенди.

Еще в начале 1928 года Исмаил-эфенди передает одну из своих дач (в 9 комнат) в дар рабочим основанной им типографии, которые работает во вредных условиях часто страдали от легочными болезнями. Во второй же даче (из 6 комнат) он проживал сам вместе с многочисленными племянниками и племянницами. К тому же завещал он ее после смерти комитету бедноты Верхней Теберды. Но это не остановило местных активистов. И вот уже внесен в список «кулаков», и как бывший эфенди и дачевладелец лишен избирательных прав. Многие в те годы не понаслышке знали, что это означало - стать лишенцем. Веденный в этот список человек фактически становился изгоем в родном селе, на него не распространялись законы, его в любой момент могли выгнать из дома, конфисковать имущество. И еще. Лишение избирательных прав свидетельствовало о том, что человека в скором времени ждут репрессии.

Более двух лет продолжалась борьба за справедливость Исмаила Якубовичу. Не помогло и то, что Исмаил-эфенди полностью передал и вторую дачу в курортном поселке, а также свои магазины государству. На имевшиеся средства он купил небольшой домик в родном селе, в котором и ютился вместе с семьей, ведя небольшое хозяйство, которое нельзя было назвать кулацким даже по советским меркам. Снова и снова пишет он в областные советские и партийные органы с просьбой восстановить его в правах и просо дать возможность еще послужить делу просвещения народа. Но ответом из областного избиркома служила лишь ехидная отписка – «отказать как бывшему дачевладельцу и кулаку». Тогда Исмаил-эфенди был вынужден обратиться в избирком Северо-Кавказского края, в состав которого тогда входили многие национальные области, в том числе и Карачай. Лишь предприняв личную поездку в Ростов-на-Дону и встретившись с руководством краевого избиркома, Исмаил-эфенди в 1930 году добился восстановления в избирательных правах себя и супруги.

Но, восстановив его в избирательных правах, власть начисто отказала ему в возможности заниматься любимым делом – преподаванием в школе и составлением учебников. И никакие просьбы не могли поколебать этого решения – бывший эфенди не мог быть советским учителем. Забыты были заслуги Исмаила Якубовича в деле просвещения и образования, забыты его буквари и переводные учебники, забыто организация типографии и издание первых газет. Разочарованный, с горьким осадком на душе он покидает полюбившийся ему Микоян-Шахар, столицу молодой автономии Карачая, в торжественном открытии которого он принимал участие вместе с тысячами земляков 7 ноября 1927 года.

Лишенный возможности заниматься своим любимым делом, заклейменный как «мулла, кулак и белый офицер», он вернулся в родное село и поселился в небольшом домик вместе с супругой Байдымат. Так случилось, что детей у Акбаевых не было. И как горько не было бы Исмаилу-эфенди, так и не испытавшему радость отцовства, он не роптал и с честью вынес это испытание, посланное от Всевышнего. Всю нерастраченную родительскую любовь они с супругой тратили на многочисленных племянников. После смерти старшего брата Туугана и его супруги, Исмаил-эфенди взял на воспитание пятерых племянниц. Всем им он дал образование, воспитал в духе адета и намыса, правоверными мусульманками, а после устроил их судьбу, выдав замуж в уважаемые и благородные семьи. В конце жизни он воспитывал уже дочку своей племянницы – Римму Хачирову. Хватало отцовской ласки у Исмаила-эфенди и для учеников, да и просто сельских мальчишек.

Несмотря на обиду на власть, лишившую его всего самого дорогого, Исмаил Якубович не озлобился на жизнь. Он часто бывал в Микоян-Шахаре, встречался с представителями интеллигенции, многие из которых были его бывшими учениками. Особенно любил он посещать редакцию газеты «Кызыл Къарачай» («Красный Карачай»), где давал свои советы начинающим авторам, как по содержанию статей, так и по чисто техническим вопросам. И, несмотря на то, что общение с такими людьми, как Исмаил-эфенди, Советской властью не приветствовалось, молодые сотрудники слушали его, затаив дыхание, – ведь перед ними был автор и издатель первой азбуки карачаево-балкарского языка, по которой они все учились в школе, организатор издания той самой газеты на родном языке, в которой они и работали.

До последних дней жизни, Исмаил-эфенди не прекращал работать. Он пишет новые учебные пособия, сочиняет стихи и рассказы для учебных хрестоматий, в душе надеясь, что когда-нибудь власть все же поймет свою ошибку и даст ему возможность заняться преподаванием и изданием учебников. Но все его надежды были напрасны…

И вот наступил 1937 год, вошедший в историю как год массовых репрессий, жертвами которых стали миллионы безвинных людей. Подобное творилось на всей территории необъятного СССР, в том числе и в горном Карачае. Но Исмаил-эфенди не испытывал страха, во всем вверившись Всевышнему, как и подобает мусульманину.

В один из дней, когда Исмаил-эфенди гостил у родственников в Курорт-Теберде, он был арестован и в тот же день брошен в застенки НКВД. Целыми сутками чекисты истязали и издевались над 63-летним эфенди, требуя подписать доносы на знакомых и незнакомых людей, но так и не дождались этого. Попытки родных вызволить его так и не увенчались успехом.

Вскоре Исмаил Якубович был осужден по стандартному обвинению в контрреволюционности, сотрудничестве с белыми и занятии религиозной практикой и был приговорен к 10-летнему заключению в лагерях Карагандинской области. Но недолго пришлось ему страдать… Вскоре по прибытии в лагерь он скончался. Именно там, за тысячи километров от Карачая, остановилось сердце его выдающегося сына Исмаила Акбаева, человека, жизнь которого стала примером беззаветного служения народу.

Супруга Исмаила-эфенди Байдымат вместе со всеми испытала трагедию депортации 2 ноября 1943 г. Там, на чужбине, она и скончалась на руках у воспитанницы Риммы. Римма же, проведя 14 горьких лет в Средней Азии, вернулась в родное село и поселилась в доме, который ей завещал Исмаил Якубович, доме, где прошло ее детство и где все напоминало о любимом дедушке.

Но прежде всего она должна выполнить свой нравственный долг перед оклеветанным и безвинно погибшим в лагерях Исмаилом-эфенди. Сразу же по возвращении, Римма Хаджи-Муссаевна взялась за дело реабилитации своего приемного отца. И вскоре государственные органы были вынуждены признать, что дело в отношения Исмаила Акбаева было сфальсифицировано, а сам он ни в чем не виноват.

Вскоре его стихи были опубликованы в «Антологии карачаевской поэзии» (1965 г.), других сборниках, они вошли в учебники по родной литературе. Сегодня о творчестве Исмаила-эфенди пишут литературоведы и историки, его наследие изучают мусульманские богословы и культурологи. Но, до сих пор в честь него не названа улица, не установлен памятник, нет даже мемориальной доски… Неужели человеческая память так коротка?

В следующем, 2009 году исполняется 135 лет со дня рождения Исмаила-эфенди. Будем надеяться, что правительство республики и общественность достойно отметит эту дату и выразит свою благодарность человеку, всю свою жизнь отдавшего служению народу. Ведь он давно заслужил это…