Т.Ш.Биттирова

В статье, посвященной столетию со дня смерти карачаево-балкарского поэта, художника, просветителя и общественного деятеля Ислама Пашаевича Крымшамхалова, анализируются основные мотивы его поэзии и публицистики. В ней выделяется ряд актуальных проблем, связанных с сохранением творческого наследия классиков национальной литературы.

Современники и друзья Ислама Крымшамхалова не успели написать ни воспоминаний, ни статей о значении его многогранного творчества. Остались только некролог и эссе, написанные сразу после смерти Мисостом Абаевым, его другом и сподвижником, первым карачаево-балкарским историком. Так получилось, что за ранней его смертью последовали такие события, что писать о деятельности князя Крымшамхалова долгие десятилетия никто не решался. Только врач Асхат Биджиев, живя в Москве, в 1926 году включил в свой учебник одну из множества басен Ислама. Но и одной этой публикации было достаточно, чтобы карачаево-балкарский читатель 20-30-х годов смог понять глубину его таланта. Понять и сохранить в устной памяти ставшие популярными его поучительные басни. К сожалению, таково свойство человеческой памяти, многое забывается или искажается, что не дает возможности восстановить творчество поэта в полном объеме. Подобное произошло и с поэтическим наследием Ислама Крымшамхалова, ярчайшего поэта, художника, известного общественного деятеля. Только в 80-е годы ХХ века молодой исследовательнице З.Б. Хабичевой-Боташевой удалось проследить творческий путь и судьбу Ислама, опираясь на воспоминания и документы, сохраненные у потомков друзей и родственников поэта⁷Хабичева-Боташева З.Б. Озарение души. Черкесск, 1985..

В работе анализу подвергаются зоонимы карачаево-балкарского языка с точки зрения их функционирования в «социальном пространстве». Определяется специфика зоонимических терминов, которые систематизируются с учетом такого параметра, как общеупотребительность - ограниченная употребительность, в частности, выявляются и описываются их диалектные и региональные особенности.

Карачаево-балкарский нартский эпос характеризуется многообразием различных образных лексических средств, ориентированных на репрезентацию живости, наглядности, красочности всего многообразия окружающей действительности. К ним относятся такие тропы, как метафора, олицетворение, синекдоха, аллегория и др. К образным лексическим средствам примыкает и сравнение, традиционно определяемое как сопоставление одного предмета с другим с целью описания первого и являющееся изобразительным средством в металогической речи. Однако сравнение вовлекается в сферу лексических средств несколько условно, поскольку оно проявляет себя не только на уровне лексики, но и на других языковых уровнях.

Особую значимость для современного состояния карачаево-балкарского языка имеет анализ ее лексики с точки зрения функционирования в так называемом «социальном пространстве».

В статье описываются средства репрезентации сравнения, которые существуют в текстах карачаево-балкарского нартского эпоса. Маркером сравнения является специализированная глагольная лексема со значением уподобления. В текстах эпоса сравнение передается также послелогами, аффиксами. В нартском эпосе посредством сравнения передаются образ женщины, образ коня, образ человека нарта и др.

Карачаево-балкарский нартский эпос характеризуется многообразием различных образных лексических средств, ориентированных на репрезентацию живости, наглядности, красочности всего многообразия окружающей действительности. К ним относятся такие тропы, как метафора, олицетворение, синекдоха, аллегория и др. К образным лексическим средствам примыкает и сравнение, традиционно определяемое как сопоставление одного предмета с другим с целью описания первого и являющееся изобразительным средством в металогической речи. Однако сравнение вовлекается в сферу лексических средств несколько условно, поскольку оно проявляет себя не только на уровне лексики, но и на других языковых уровнях¹Голуб, И. Б. Стилистика русского языка. М. : Рольф, 2001. 448 с..

В карачаево-балкарском нартском эпосе числа представляют собой мифопоэтические символы. При помощи чисел отображаются пространственно-временные характеристики картины мира. Характеризуясь значительными функциональными возможностями в выражении определенной символики, числа способствуют репрезентации богатой этнокультурной семантики.

В современной лингвистике число рассматривается как ядро функционально-семантической категории квантитатива, которое представляет собой результат отражения количественной определенности бытия, предстающей как дискретное, так и недискретное, непрерывное количество [6. С. 227]. Однако в свете современной теории языка данная категория приобретает статус одного из базовых концептов лингвокультуры, «в структуре которого выделяются понятийная, образная, ценностная и символическая составляющие» [2. С. 7], что предполагает междисциплинарный подход к анализу этого феномена.

В карачаево-балкарском нартском эпосе числа представляют собой мифопоэтические символы, вбирающие в себя определенную духовную информацию. Они в фольклорной картине мира имеют непосредственное отношение к концептуальному образу действительности. В эпическом тексте, представляющем собой архаическое явление, достаточно четко обнаруживаются мифопоэтические основы числа, счета и числовых моделей. Числам при этом придается сакральное значение. Тем самым они становятся определенными образами мира, соответственно и средствами для его периодического восстановления в циклической схеме развития с целью преодоления хаотических тенденций.