Махти Джуртубаев - Ёзден адет: этический кодекс карачаево-балкарского народа К читателю

Мы верим в то, что нет конца жизни и слову.
Кайсын Кулиев.

Книга, которую вы взяли в руки, - народная, в полном смысле этого слова. Веками, устно передаваясь от поколения к поколению, она изменялась и дополнялась, благодаря ей народ поддерживал в своей жизни определенный лад. Обычаи и традиции, воспитание и этика, как и вся культура этноса, соответствуют его духу, образу жизни, истории. Культура - это зеркало жизни, в котором нация узнает и познает себя; глядясь в него, она утверждается в своем стремлении к человечности.

В жизни карачаево-балкарского народа были светлые периоды, были и черные времена, но он никогда не забывал духовного наследия своих предков. Немалая часть этого великого богатства утрачена в годы выселения и геноцида, жизни на чужбине - в Казахстане и Средней Азии (1943-1957). Кто сейчас сможет сказать, сколько наших мудрых старцев ушли в мир иной, не успев передать свои знания потомкам? Но и то, что уцелело, вызывает изумление разнообразием, мощью и глубиной постижения бытия. Пусть им, хранителям родной речи, песен и нартских сказаний, обычаев и традиций, передавшим их как завет своим детям и внукам, всему народу, Всевышний Аллах дарует райскую обитель, а живущим продлит их век! Пусть Аллах благословит и тех, кто не жалея времени и сил, спасал от забвения и изучал духовные ценности, созданные предками. Собранные народными мудрецами Саидом Шахмурзаевым и Сол-таном Алиевым изречения, труды Азрета Холаева, Мухтара Кудаева, Идриса Текеева, Александра Мусукаева, Зайнаф Жарашуевой, Мариям Гуртуевой, Юсуфа Борлакова, замечательный «Карачаево-балкарско-русский словарь», подготовленный Софьей Гочияевой и Ханафи Суюнчевым, послужили при подготовке Кодекса ценным подспорьем.

Возвращение с чужбины — особый период в истории карачаево-балкарского народа. Жизнь как бы начиналась заново - таково было, как я понимаю сейчас, общее самочувствование. Тогда, будучи школьником, часто слыша в речи старших выражения вроде: «Согласно Тау Адет», «В Ёзден Адет такого нет» и пр., я, сам не зная зачем, стал записывать анекдоты, присловья и назидательные афоризмы. Прошло много лет, был собран большой материал, но мысль о том, чтобы оформить его в книгу, не приходила мне в голову. Помог, как любил говорить русский поэт Велимир Хлебников, «Господин Случай».

Однажды мне дали на отзыв план-проспект книги о традиционной культуре народов Кабардино-Балкарии. Я внимательно изучил его, но не нашел ни одного упоминания ни о «Тау Адет», ни об «Ёзден Адет», по каким причинам - не знаю. Стало ясно, что надо садиться за работу, не откладывая.

Когда накопленный материал приобрел более или менее определенный вид и черты системы стали зримы, я подумал однажды: «Что, если бы «Ёзден Адет» вышел отдельной книгой в 60-ые годы, и два-три поколения были бы знакомы с Кодексом своих предков в полном объеме - пусть не изучая его в школе, а читая дома, вместе с родителями, - может, мы все были бы сейчас хоть чуточку лучше, чище? Может, человечность и верность слову, порядочность и бескорыстие, мужество и искренность были бы в большей чести?» Многому учит «Ёзден Адет», призывая каждого в любых обстоятельствах оставаться человеком, указывая путь чести, достоинства и свободы. Добро от сотворения мира остается добром, а зло - злом, и каждый из родившихся в мир ежечасно совершает свой выбор между ними; но тому, кто с детства внимал голосу предков, вступал с ними в совет, сделать выбор легче.

Тем, кто полагает, что ни к чему все эти древние предписания, поскольку наш народ, как и другие малочисленные народы, неизбежно исчезнет в мире, где действуют огромные разрушительные силы, можно сказать одно: безвольные люди были и раньше, только имен их никто не помнит, а народ, потомок алан, жил, живет и останется жить, сколько бы нас ни было - много или мало. Мы не погибли в изгнании, на чужбине, мы, вернувшись, прокладываем, вопреки всему, свой путь в жизни, осознавая себя нацией и веруя в милосердие Всевышнего, - значит, мы нужны истории, мы не до конца исполнили свое предназначение. Наша участь предрешена только в одном случае: если мы забудем свой прекрасный, мудрый, звучный язык, отбросим совесть, веру, мужество и свои вековечные традиции, изменим духу свободы и скатимся к язычеству, поклоняясь кошелю с деньгами и очередным сильным мира сего. И винить в этом надо будет, прежде всего, самих себя.

Принципы и нормы карачаево-балкарской этики, собранные в этой книге, в своем большинстве, выражены в форме двустиший и трехстиший, что говорит об их давнем происхождении, - должно было пройти много времени, чтобы они приняли такой отточенный вид. Дух человека стремится во все, что он создает, внести определенный строй. Поэтому устное бытование «Ёзден Адет» не означает, что он являлся случайным собранием афоризмов, - нет, это цельная система взглядов и установлений; такой воспринимали ее балкарцы и карачаевцы.

Современные СМИ успешно отучили массы людей думать над прочитанным, информация воспринимается многими поверхностно. Также не всякий читатель способен воспринять древнюю мудрость с первого ознакомления, у многих нет для этого ни времени, ни подготовки. Ритм народных афоризмов обманчив, создавая эффект легкого чтения, он заставляет сознание скользить по поверхности, не давая заметить глубину целого. Создатели Кодекса мыслили и чувствовали очень тонко, и нужно вдумываться в нюансы, чтобы постичь значение «Ёзден Адет» и глубже проникнуться его духом.

Но и винить людей, у которых не так уж много свободного времени, фактически занятых борьбой за выживание, нельзя, - им следовало помочь, составить хотя бы краткие комментарии к текстам. Об этом же просили учителя родного языка и литературы, сознавая, насколько важно дать детям живое понятие о тех нравственных принципах, которыми руководствовались в жизни их предки; именно живое и свое, а не просто туманно-абстрактное об «общечеловеческих ценностях».

Термин адет в карачаево-балкарском языке имеет несколько значений - этикет, обычай, традиция, правило, церемония, ритуал, обряд. Было очень трудно по этой причине, а иногда и просто невозможно, вычленить из огромного материала то, что относится только к Кодексу. У некоторых читателей может вызвать вопрос присутствие в книге разделов «Знание», «Мир», «Человек». Но дело в том, что «Ёзден Адет» - это не просто список правил поведения, это этический кодекс; этическое начало составляет основу мировоззрения наших предков. Поэтому афоризмы, в которых отражены народные воззрения на мир, на человека и его духовность, на наш взгляд, составляют важную часть книги.

Некоторые читатели путают этический кодекс с собранием и описанием ритуалов, обрядов и пр. Но в «Ёзден Адет» изложено этическое учение, а не конкретные правила проведения различных церемоний (эти правила излагаются в другой части комплекса «Тау Адет»).

Можно долго объяснять, что такое хорошо и что такое плохо, учить отличать добро от зла. Но «Ёзден Адет» этим не ограничивается - его творцы понимали, что одного их разграничения мало. Опираясь на веру в Единого Бога и бессмертие жизни, Кодекс стремится объяснить, ПОЧЕМУ и ДЛЯ ЧЕГО следует быть нравственной личностью, ЧТО человек приобретает, следуя путем истины, добра и красоты, и ЧТО он теряет, сойдя с него.

«Ёзден Адет» - не только памятник этической мысли, это еще и высокая поэзия. Перевод не передает ослепительной красоты многих и многих изречений - слишком органична и нерасторжима в них связь смысла и звучания, рифмы, ритма и пр. Мы же постарались как можно точнее выразить их суть, в некоторых случаях намеренно давая перевод буквальный. Для тех же, кто прочтет Кодекс в оригинале, его поэзия, дыхание духа, несомненно, будет значить не меньше, чем смысл, - как и для предыдущих поколений.

К сожалению, никем еще не собраны части, вместе с ним составляющие огромный свод, состоящий из семи устных книг, называемый в народе «Тау Адет»; «Ёзден Адет» - «Узденьская Традиция» образует как бы ядро всего этого собрания народного опыта, ибо содержит в себе то особое мировоззрение, обусловленное национальным характером, которым обладает каждый народ.

Мы не знаем в полной мере все сокровища традиционной материальной и духовной народной культуры, хотя многое уже издано. Только имея перед собой весь свод, включающий в себя, кроме этих семи книг, еще и около сорока других, содержащих жемчужины народного творчества, можно оценить творческую мощь и активность наших предков.

Не будем приводить здесь, чтобы не перегружать текст, список всего, что мы должны были бы иметь для полноценного духовного развития, -если, конечно, хотим остаться народом, нацией, и сохранить верность заветам своих великих предков. Заметим, что справиться с такой задачей под силу только коллективу, пусть даже небольшому, но устремленному к цели.

Этот кодекс называется «Ёзден Адет» - «Узденьская традиция». Почему - понять нетрудно. В прошлом народ делился на 4 основных сословия: таубии (князья), уздени (дворяне и свободные общинники), кулы, чагары (крепостные), казаки и карауаши (бесправные и неимущие рабы и рабыни). Три первых сословия, в свою очередь, подразделялись на несколько мелких категорий. Большинство населения составляли уздени и, вероятно, именно в их среде возник и развивался Кодекс. Как говорили старожилы, и самыми стойкими в сохранении традиций также были уздени.

Что касается аристократии (бий, схылты, басият, акъсюек, чанка), можно заметить, что верхи общества (у всех народов) часто старались подчеркнуть свою особость, несходство с подвластными, поставить себя выше обычаев и законов. Разумеется, нечто подобное имело место и у нас. Но князья не создали своего кодекса поведения, который отличался бы от общенародного (за исключением некоторых частностей), - наоборот, именно они стремились быть хранителями и приверженцами традиций, образцом неукоснительного следования им, больше того - воплощать идеал узденя-витязя, защитника правды и своего народа (см. многочисленные историко-героические песни).

Предъявляя высокие требования к человеку, аланский кодекс презрительно именует кулами вовсе не бедняков и батраков. В XIX веке, например, были кулы, которые жили более зажиточно, чем многие уздени. Кулами, холопами «Ёзден Адет» именует людей невоспитанных, циничных, низких, не имеющих человеческого достоинства, из какого бы они сословия ни происходили. Доброта, мужество, честь, душевная щедрость никогда не оставались незамеченными, кто бы ни был носителем этих высоких качеств и принципов. Значение имеет то, каков сам человек, а не фамилия, к которой он принадлежит: Эшек, махтанып: «Am бла мен бир атауулданбыз», - дей эди - «Осел, похваляясь, говорил: «Конь и я происходим от одного предка».

Если это не так, мы должны признать, что творцы древнего кодекса были весьма недалекими людьми, что они, не замечая духа и деяний человека, брали в расчет только его род. Конечно, «Ёзден Адет» ни в коем случае не сбрасывает со счетов происхождение - если в том или ином роду было много достойных людей, как можно не ценить и не уважать его? Но, хотим повторить, Кодекс никому не позволяет спрятаться за спину родичей. Человек, обладающий внутренней свободой, благородством, кем бы ни были его родители, - не кул по духу, он уздень.

В реальной жизни уздени и князья, конечно, не всегда и не все соответствовали тем высоким требованиям, которые предъявляются Кодексом. Но «Ёзден Адет» говорит и о том, каков человек, и о том, каким и почему он должен быть - мужчина, старец, женщина, юноша, девушка. В нём отчетливо заметно стремление очертить контуры личности, достойной подражания, обладающей высокими духовными качествами. В народе и в его Кодексе такая личность называется «асыл адам» - благородный человек (от древнего аслы - «родовитый»). Отметим полное совпадение точных смыслов карачаево-балкарского и русского слов: ас в тюркских языках означало, а в некоторых и сейчас означает «род». В карачаево-балкарском есть синонимичное выражение тукъум адамы -букв, «человек рода, родовитый». (Но, разумеется, когда сейчас говорят о чьем-либо благородстве, речь идет вовсе не о его происхождении.)

Может возникнуть вопрос: «Одно дело - говорить об идеалах, и совсем другое - показать их, дать портреты. Существуют ли они?» Да, существуют - в карачаево-балкарском эпосе о нартах и в историко-героических песнях. Родоначальник богатырского народа - великий труженик, мастер, художник - кузнец Дебет. Идеальная жена и мать - мудрая и прекрасная Сатанай-бийче. Бесстрашный вождь, полководец, законодатель, религиозный реформатор - Ёрюзмек. Верная, беззаветно любящая своего непутевого брата Нёгера Гоша. Скромная, воспитанная, остроумная Агунда, дочь Ёрюзмека и Сатанай. И, наконец, полное воплощение народных представлений об идеале мужчины, сильном, мужественном, скромном, лишенном даже тени рисовки рыцаре-уздене, - нарт Карашауай. Не менее яркими и высокими чертами наделены герои средневековых песен. Невозможно выработать идеалы такой мощи за короткое время, даже за столетие, - для этого нужна долгая историческая жизнь, громадный опыт, напряженные духовные искания. Только осознавая это, мы можем понять, и то не до конца, какой подвиг совершен древними мыслителями-поэтами, которые увидели в народной массе живые воплощения этих представлений об идеальных личностях и увековечили их в шедеврах поэзии.

В понятие «человек» «Ёзден Адет» вкладывает огромное содержание и высокий смысл. Быть настоящим человеком и оставаться им при любых обстоятельствах тысячу лет назад было так же трудно, как и сейчас Через весь Кодекс проходит мысль о том, что каждым из нас руководит судьба (къадар, жазыу), понимаемая как совокупность заслуг и прегрешений предков, переданная потомкам, являющаяся, по народному убеждению, той силой, которая предопределяет поведение личности, ее характер, испытания, тяготы и удачи, выпадающие на ее долю, и, в конечном счете, ее участь. Но судьба не является необоримой силой, выше ее - Бог, и человек, имея веру и мужество, может изменить свою судьбу, если на то будет воля Творца. Это - труднейшая из всех задач, стоящих перед человеком, и мало кто может с ней справиться. Возникает вопрос: если для большинства людей совладать с судьбой - дело непосильное, если она все предопределяет, для чего нужен Кодекс и его наставления?

Ответ может быть таким. Во-первых, в Кодексе отражен многовековой опыт наблюдений и размышлений (если угодно - и откровений), а не только одни наставления и советы. Во-вторых, «Ёзден Адет» как раз и обращается к личности с призывом вступить в борьбу с несчастливой судьбой, искупить грехи предков, а не пытаться бежать от нее. В-третьих, он старается облегчить движение по пути жизни и добра -тем, кто способен понять, принять и действовать. Кодекс не пытается дать человеку инструкции на все случаи жизни - она всегда шире, сильнее, мудрее любых предписаний. Он ставит мысль человека перед выбором между вечной жизнью и вечной смертью, т.е. делает его свободным, а значит и ответственным за этот выбор. Стать свободным (внешне и внутренне) - это и есть высшая цель, которая может стоять перед личностью.

Что есть жизнь? «Иллюзия», - говорили одни мудрецы. Другие утверждали, что жизнь - это сон. Третьи полагали, что жизнь и есть единственная реальность. Четвертые пришли к заключению, что жизнь -это абсурд. Наши предки дали свой ответ на этот важнейший вопрос: «Жизнь - это испытание. Поэтому Творец и ограничил срок жизни человека; ведь бесконечного испытания не бывает». Таковы главные выводы, которые можно извлечь из Кодекса. Они и лежат в основе мировоззрения карачаево-балкарского народа - от древности до наших дней.

Чтобы выполнить свое предназначение, «Ёзден Адет» стремится к максимальной полноте, но никогда не мельчит. Иногда он говорит тоном приказа, иногда наставляет, поучает, шутит; но он умеет и гневаться, и насмехаться. Сердце жизни - вера. Человек, имеющий веру, возлагает свои надежды на мощь и милосердие Творца, неверующий уповает только на себя. Наши святые предки, наделённые совестью, верой и мужеством, оставили нам «Ёзден Адет», как завещание. Если мы его не нарушим, не сойдём с пути человечности и добра, значит, каждый из нас достоин звания человека, а все мы вместе - звания народа.