НАУЧНЫЕ СТАТЬИ

А.Х.Эркенова

Имя и творчество Н. С. Тихонова, в современном литературоведение находиться в некотором забвение. На данный момент, существует факт нивелирования литературной ценности его произведений. Эта участь, постигшая многих известных и выдающихся поэтов советского времени. В переломный период в истории России, когда с алтаря массового сознания, за короткий срок, были сброшены коммунистические идолы, и страна вступала на новый исторический путь, произошло и резкое отторжение практически от всего его культурного наследия. Более остальных видов искусств подверглась такой духовной экзекуции литература. И это понятно, так как она в силу своей специфики, являясь одним из самых мощных инструментов влияющих на общественное сознание, была архиполитизированна.

Но сейчас настает время, когда необходимо, как говориться отделить зерна от плевел. И из этого огромного советского литературного наследия, выделяются произведения, имеющие определенную, высокохудожественную ценность. М. Горький, В. Маяковский, М. Шолохов, несмотря на коммунистическую матрицу применяемую ими в жизни и творчестве, навсегда останутся в истории российской и мировой литературы как великие художники слова. Наверняка, этот процесс будет продолжительным, и время отшлифует еще некоторые имена советских писателей, которые займут почетные места в новейшей литературной истории России. В свете этой тенденции творчество Н. Тихонова может претерпеть, на мой взгляд, новый этап переосмысления читателем, новую литературную реинкарнацию.

Н. С. Тихонов (1896-1979) выдающийся советский писатель, прошедший две войны: гражданскую и отечественную. Журналист, поэт и прозаик, публицист, общественный деятель. Его литературный диапазон невероятно широк. Личность многогранная, обладающая поразительным талантом. Человек, в котором жажда к путешествию обладала неукротимой силой, при этом, посредством своего огромного и светлого дара художника, ему удавалось разноцветными нитями ярких впечатлений вышивать на поэтическом полотне потрясающие картины. Одной из этих литературных картин и стал Кавказ. Тихонов испытывал особенную страсть к этому гордому краю, и посвятил ему множество стихов, поэм, рассказов. Он часто повторял слова М.Лермонтова: «Кавказские горы, вы для меня священны»…

Творчество Н. Тихонова посвященное Кавказу занимает огромное место, как в его литературной биографии, так и в жизни. Оно концептуально, масштабно и обладает поразительной глубиной. Причем он один из немногих русских поэтов, который не ограничился какой-то одной кавказской страной, а совершил «поэтический поход» по всем Кавказу, как по Южному, так и по Северному. География его путешествий необычайно обширна, он объездил Грузию, Армению, Осетию, Дагестан, Чечню, Ингушетию. Был на Кубани, в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии. Он исходил множество кавказских долин, ущелий, став настоящим «сыном гор». Кавказ пленил поэта не только красотой необычайного ландшафта и мужественностью горцев. Кавказ он воспринимал еще и как огромную арену, где происходили глобальные политические и социальные битвы в гражданскую войну, где в 20-30 годы шла грандиозная стройка социализма, которая, имела свои особенности, противоречия и сложности, отразившиеся в этнических, религиозных и социально-исторических формациях, в отличие от внедрения новой власти на территории России. Так же, для поэта, «душевный подъем здесь соединяется с сосредоточенным исследованием, упоением с анализом…Тихонов принял в свое сердце не только горы, но и горцев – их прошлое и настоящее, их беды и радости, их песни и труды. И это прикосновение… к горской жизни побуждало его все глубже входить в нее, разносторонне изучать ее особенности, накапливать все новые факты, которые, в свою очередь, требовали воплощения, выражения в стихах и в прозе»¹²⁹Гринберг И. Творчество Николая Тихонова. М.: Советский писатель. 1972. С. 379..

Характерным для всего кавказского творчества Тихонова является то, что, в большинстве его произведений Кавказ отражен сугубо через призму социалистического видения, что не умаляет художественной яркости и глубины этих произведений. Для поэта особенно значима просветительская миссия советской власти среди народов Кавказа. Поразителен, тот факт что Тихонову, за редким исключением, удается раскрывать на поэтическом полотне синтез кардинальных преобразований с исконными обычаями кавказских горцев. Он осознает необходимость в определенных вопросах находить консенсус между их вековыми ценностями и новыми советскими идеологическими установками. Чувствуется личная толерантность писателя. Он очень корректен в своих высказываниях о социальных и национальных проблемах кавказцев, чем демонстрирует свое знание местного этноменталитета и подлинное уважение народов Кавказа.

Одним из достоинств его мировоззренческой концепции, является тот факт, что он был приверженцем сохранения культур малых народов, он подчеркивал их право на сохранение своей индивидуальности и видел в этом историческую и моральную справедливость. Пропагандируя в своем творчестве идеи интернациональной дружбы, при этом он не был сторонником духовной ассимиляции. Как истинный художник он прекрасно понимал, даже будучи ярым коммунистом что: «обнажение-обнаружение многоликости, полиэтничности – неиссякаемый источник духовного общечеловеческого богатства. Многоликости, а не нивелированного общеклассового условного лица»¹³⁰Алиева С. У. Национальная идея и эстетика социалистического реализма. В кн.: Нация. Личность. Литература. Выпуск 1. М.: «Наследие», 1996. С.79..

В своих воспоминаниях Р. Гамзатов, называет Тихонова «вечным всадником» и приводит описание первой своей встречи с ним в ауле Цаца летом 1933 года. Когда он вместе с В. Луговым и П. Павленко, прежде чем приехать к его отцу «прошли весь Дагестан, побывали в высокогорном Куруше, где горянки «из кунацкой за окошко облака метут метлой», в Гунибе, в Ашаге-Стале у Сулеймана Стальского».¹³¹Тихонов Н. Сыны Дагетана. Махачкала: Дагестанское книжное издательство. 1972. С. 5-6.

Так, в «Я, как лезгин, смотрел с заветной кручи» отражена попытка перевоплощения поэта в горца, попытка показать становление социалистической действительности его глазами. Картина возникшего на небе самолета приведшая к изумлению горцев, своего рода символ новой жизни. Тут же подчеркивается гордость присущая горцам испокон веков, и не случайно они наблюдают картину с высокой горы, и самолет проходит сквозь тучи под ними. Хотя им в диковину этот железный летающий механизм, тем не менее, они созерцают его, не выдавая своего смятения, «бросив улыбаться», в напряженном, гордом спокойствии, сохраняя чувство непоколебимого достоинства:

Поэт, отождествляя себя с кавказцами, как бы вместе с ними вспоминает недавнюю историю, переноситься во времена гражданской войны. Правда, у поэта происходит некая национальная эклектика в образе героя стихотворения. На самом деле, автор, берет срез пограничной действительности, между Дагестаном и Грузией, которая тесно сплетена между собой, но в априори передает общекавказский колорит. И словно, перед ночным костром, в рассказах балладных проходят видения прошлых лет:

Но прошло время, и победа большевиков представлена как самый благотворный поворот в жизни горцев: «…нет мюридов….Нет Орбелиани… Только огоньки шли винными совхозами…Хлопковыми полями». И «победы большевистские утехи» гарантируют идеалистическую модель мирной и гармоничной жизни:

Так же для поэта кажется очевидным, что только советская власть способна ликвидировать раздоры кавказских народов на почве национальной вражды, сплотить их воедино. При этом, декламируется, пожалуй, самая высоконравственная пропагандистская идея коммунистов интернационализм:

Примечательно то, что подмечены яркие, характерные детали кавказского ландшафта и быта: «винные совхозы», «бурки», «хинкали», «кусочки серебра» (известно, какими мастерами серебряных изделий, украшений и оружия являются дагестанские умельцы).

Основные же поэтические произведения Н. Тихонова посвященные Кавказу были собранны им в цикл «Горы», куда вошли 15 стихотворений написанных с 1938-1940 год. Преимущественно они пейзажного характера.

Балкарский поэт К. Кулиев писал о поэтическом Кавказе Тихонова:

Впечатление о своем пребывании в Кабардино-Балкарии, Тихонов отобразил в стихотворениях «Я снова посетил Донгузорун», «Эльбрус с Бечасына», «Верхний Хулам». Эти вершины и перевалы были хорошо знакомы Тихонову. Он неоднократно взбирался на них. В первом, поэт говорит о своем походе в живописное ущелье Донгуз-Орун, которое переводится с карачаево-балкарского, как «пастбище диких кабанов». Поэт говорит, о том, что среди сурового климата Северного Кавказа, где снега «остры, свежи», его собственная душа кристаллизуется, жизнь обретает чистоту и строгость. И его герой возвышенно рад от сопричастности к этой загадочной природе. Он взволнован и одухотворен этой встречей:

Во втором стихотворение, автор аллегорично воспроизводить панораму Эльбруса. Он представляет его, как картину, написанную мастером. Она «светится мелом» «по аспидной мгле». Холстом для этой горы становится целое небо. Его красота и величие имеют фантастическую, нереальную природу происхождения:

В «Верхнем Хуламе» Тихоновым вновь переданы его эмоции от восхождения на один из красивейших перевалов в Приэльбрусии. Ощущение высоты вызывает головокружение и чувство эфемерного полета: «Как будто затяжным прыжком / Лечу, и дух мне захватило, / И тянет вниз пространства сила…». Поэт, как подлинный художник слова очень тонко и изыскано обрисовал открывшийся ему чудесный вид, подметил характерные особенности открывшейся ему панорамы. Его Хулам поэтичен, нежен и мужественен:

Образ горы представлен еще элементами портрета: над «лбами» скал «туманов белых вьется прядь». Этот прием прозопопеи привносит в восприятие стихотворения какой-то теплый, душевный оттенок, словно речь идет о живом человеке. Последние строки: «Природы игрища слепые - / Преображенный в камни гнев» - подразумевают не только вулканическое происхождение этой горы, но и возможно, это еще метафора истории бесчисленных локальных и масштабных войн происходивших в ущельях Кавказа, и вечными свидетелями которых были горы. Ведь не зря у скал «воинствующие лбы» и камень так «ожесточен».

В 1927 году Тихонов пребывал в доме отдыха в Теберде в Карачаево-Черкесии и назвал это место «красивейшим уголком мира». Следует отметить, что многие видные деятели науки и искусства посещали Теберду и воодушевлялись ее красотами. А. Серафимович написал там рассказы «Девушка с гор», «Адымей», М. Шагинян – повесть «Своя судьба», С. Михалков читал впервые свои иронические стихи. Не раз Н. Тихонов поднимался на Домбай, впечатления от которого легли в основу его стихов альпинисткой тематики. Он был одним из первопроходцев туристического маршрута № 43 через Клухорский перевал. Стихотворение «Горных рек нескончаемый гул» посвящено одноименной реке Теберда. Оно является еще одним очередным подтверждением иступленной влюбленности поэта в Кавказскую природу, в его горы и реки, в его людей, признанием себя практический таким же горцем как и коренные жители:

Он обращается к водам Теберды, ведая им, что знал «реки, что были горды», о том, что читал с увлечением «их надменный и грозный язык». Противопоставляет им поэт, видимо, тихие, равнинные реки России: «Знал я тихие воды, что шли, / Как спокойные думы земли». Но с годами, с опытом он «стал теперь прост и жесток» и ему больше по душе «безыменный поток», который «с ледяной он сбегает коры». То, что автор, называет реку безыменной, конечно же, не от незнания его названия. Ассоциируя себя с этой рекой, он говорит о своем стремление к покою, о некоторой душевной усталости и возможно это его мысли о смерти, после которого уже не важны имена и лица. В то же время, возможно, его любовь к безымянным потокам, это своего рода, ностальгия по юности, когда река его жизни только-только набиралась от маленьких истоков и неизведанность будущего дразнила и горячила его молодую кровь. Но теперь эта река предстает перед нами в образе пожилого человека, хотя еще с «молодыми глазами»:

Далее, картина оживляется целым рядом образов, которые поют свои песни реке. Начинается этот ряд с пастуха, поющего о «прошлых веках», что дополняет характерной особенностью кавказский пейзаж. И ставшее уже перманентным, точнее пронизавший все творчество Тихонова, его прием советизировать буквально весь свой поэтический материал, и здесь, в пейзажном стихотворении находит свое применение. Для Тихонова поэтизация любой реальности не обходиться без прохождения ее сквозь призму советской действительности. И, вслед за пастухом, который явно со своими старинными песнями олицетворяет пассивную позицию к новой власти, идет «пешеход» (само слово новое для того времени в отображении кавказской действительности), который позиционируется, как передовой человек, поющий «про бессмертный советский народ». Далее персонажи аполитичные: альпинист, песни которого о вершинах и горянка, поющая «про девичьи сны». Реке оказывается «великая честь» сохранить этот разнотонный глас народа, она уполномочивается «через жизнь эти песни пронесть». И она отображается как животворная хранительница людских секретов, дум и откровений, в частности и самого поэта.

Удивительно лирическое, тонкое стихотворение о горянке ткущей пряжу при вечернем свете:

Выделяя в разных стихотворениях отдельные черты кавказской женщины, поэт в своем цикле воссоздает практически цельный образ. В данном случае она предстает перед нами в момент исполнения привычной домашней работы. Этот процесс обыденного труда показан с невероятным лиризмом. Метафора «в закате с головы до ног», рождает в представлении возможно немолодую, но красивую женщину, окутанную в вечерний, мягкий, золотисто-багрянный свет. Герой, наблюдая за этой картиной, приходит к философско-элегичным размышлениям, высказавший их в аллегоричном ключе: «Мотала жизнь мою, как пряжу, / Горянки той рука». Жизнь устойчиво ассоциируется с нитью, имеющей начало и конец, и она неумолимо мотается в клубок из наших дней, поступков и души.

Дальше, как бы заставляя автора очнуться от невеселых мыслей, он видит безмятежную картину аульской жизни: идущий к дому «бык с травой во рту» и «красными рогами». Эта умиротворяющая обстановка как бы напоминание, что жизнь еще продолжается, что клубок судьбы еще не размотан до конца. Кстати, «красные рога», возможно, не просто художественный эпитет, а весьма реальная данность: многие кавказские народы имели привычку красить рога быков именно в красный цвет. Еще по языческим верованиям, считалось, что красный цвет отгоняет злых духов, и способствует защите от сглаза. А так, как бык равнялся огромному денежному эквиваленту, то естественно, его ценность была велика, и такое богатство всяческий оберегалось от возможной порчи. Раскаленный, дрожащий «заката уголь предпоследний» как бы синонимичен с образом очага, где горит еще огонь.

Далее очень поэтичная зарисовка вида соседнего аула, который просматривался «меж рогов» этого быка, «и не было оправы лучше» для этой картины. А то, что «сизый пар, вползая кручей, домов лизал бока» (сублимация образа быка в метафору, передающую природное явление) усиливают мирную, теплую провинциальную обстановку. Завершается стихотворение риторико-философской сентенцией, в которой глубокая печаль от сознания неминуемости смерти, смешана с чувством гордого смирения и утешения от «торжества простых высот».

О зимних метаморфозах в горах написано стихотворение «Первый снег». Тихоновым обрисовывается удивительно живописная картина этого природного явления. Снежный покров, легший за ночь на горный хребет у поэта синонимичен некой «торжественности». А «зубья, башни, клювы, шпили» пьют «зеленный воздух». Видимо, такая цветовая характеристика спровоцировано обилием хвойного, лесного массива, который так характерен у подножья и на склонах кавказских гор. Особую динамичность произведению придает действие сорвавшейся лавины с «тех безмолвий львиных», который нарушает «долинный мир» и превращает его в одно снежное месиво, «облачное море». Перечисляя «жертвы» этой лавины Тихонов приводит характерные реалий кавказской флоры и фауны: «красный барбарис», «ястреба с глазами одержимых», «трава темнобородая», «перепелы, забитые непогодой». Поэтика Тихонова, в этом стихотворении находит особенно красочные формы и воплощения:

Концовка приобретает обобщенно-философское содержание, что вообще характерно для тихоновского стиля. Поэт утверждает, что результат схода лавины это «напряженье каменных пород», которые свое «страдание» передают таким вот своеобразным «движением». Горы олицетворены с людьми, они подвержены человеческим свойствам и чувствам. Автор сравнивает эту неукротимую стихию с «мужеством», которое «по-новому встает, когда к нему приходит испытанье». Так же он подчеркивает мысль о том, что любое действие в природе, каким бы оно разрушительным не было, имеет свой тайный смысл и подчинен внутреннему закону:

Заметное место в кавказском творчестве Тихонова занимают переводы различных северокавказских поэтов. Вообще, следует отметить, что возникновение такого творческого импульса, желание поэта перевести на свой национальный язык произведение иноязычное, говорит о том, что происходит некий момент истины во взаимодействии двух различных культур. Это какой-то сакральный акт взаимопроникновения, нахождение общих точек соприкосновения в системе эстетических координат другой ментальной плоскости, другого ценностного мира. Да и просто, восхищение, и преклонение перед талантом и глубиной инонационального произведения. И вот желание донести до своего читателя свою восторженность, поделиться с ним какими-то поэтическими открытиями в этой иноязычной среде, всегда двигало поэтами загоревшихся идеей художественного перевода. Сам Тихонов писал: «Переводы – это подлинное творчество, это служение высокому искусству, это передача лучших образцов…культурного наследства и новейших достижений самому широкому читателю»¹³³Тихонов Н. С. Писатель и эпоха.Советский писатель. М.: 1974. С–236..

Тихонов перевел множество стихотворений и не только авторские переводы, но и эпические, фольклорные произведения, причем с различных кавказских языков. Это, и карачаево-балкарский, и кабардинский, и чеченский, и аварский и др. Как один из значительных переводов из Кайсына Кулиева, можно выделить его «Над старой книгой горских песен» посвященное памяти Эфенди Капиева. Это стихотворение является своего рода эпическим песенником, где, казалось бы, разные сюжеты, но они выдержанны в одном стиле. Здесь автор, обозревая содержание и смысл старинных песен, сам становиться их соавтором. Основная тема, это героика эпических сказаний и песен о древних воинах горцах и ожидание горянки любимого мужа с сражений. При этом она слагает невероятно грустные и щемящие душу песни. Тихонову удается передать в переводе проникновенную поэтичность и тоску этих песен:

В книге песен оживают отважные войны, умершие в жестоких боях: «Погибшие в бесчисленных сражениях, / Тут из могил храбрейшие встают».

Лаконично, но очень ярко обрисовываются некоторые детали портрета горца и быта их жизни. От чего картины в воображение оживают, наполняются красками и движением:

Характерные кавказские реалии очень тонко подчеркивают специфику национальной одежды и горского жилища: бурка, башлыки, турий рог. Память о доблестных сынах гор увековечена в этих песнях народа. Восхваляется смелость и мужество древних воинов, их самоотверженность, гордость, и в то же время скромность: «Похвал за подвиг в мире не искав, / Идя за сердцем, и за все в ответе, / - А если я погибну, - не сказав».

Типичной характеристикой поэтики этих песен является перманентное использование олицетворения, причем как безымянными авторами самих древних песен: «Вы сравнивали в песнях зубы милых / Со снегом гор, над пропастью вися», так и непосредственно Кулиевым: «Вы как река, создали песни тоже; Как птицы, песни старые летают; Под солнцем гор сияют великаны».

Автор проникнут высоким сознанием, того, что эти старинные песни, своего рода духовное богатство народа, некий моральный завет, эквивалент духовного завещания будущим поколениям быть такими же храбрыми и благородными как их предки. Он благодарен им и готов, продолжить их традицию: «Вы песни мне оставившие эти», «Примите же вы мой поклон глубокий…. / Коротких дней, как вы, имея сроки, / Я, в песни превращая их живу».

Так же автором высказана мысль, что песни являются летописью жизни горцев, каждое значимое историческое событие находит свой отпечаток в фольклоре, тем самым как бы увековечиваясь в народной памяти.

Потребность в песне, склонность к такому виду творческого самовыражения предоставляется как черта национального характера, некая аксиома, не подвергающаяся анализу и доказательству, само собой разумеющаяся естественность, как природный закон, генетическая врожденность народа:

Основная идея произведения заключается в преемственности духовных ценностей между поколениями, в том, что жизнь продолжается, рождая все новых героев и новые песни. И вера в то, что новые люди будут сильными и достойными своих отцов не вызывает сомнения:

Ярким этническим мотивом проникнуто другое стихотворение Кулиева в переводе Тихонова «Тень орла». В основе его языческое поверье будто бы мифический покровитель гор и лесов Апсаты предвещал удачу охотникам, войнам и путникам, если на горах мелькала тень орла: «Как увидим орлиную тень на скале - / Нам удачу большую пошлет Апсаты» - пели древние охотники. Это стало своего рода народным фразеологизмом, устойчивым речевым оборотом, применяемым уже во многих жизненных ситуациях. Непоколебимая вера в такую установку, подобно какому то заговору способствовала психологически выстоять горцам в тяжелых испытаниях выпавших на их долю:

Конечно, автор здесь подразумевает, конкретный трагический эпизод в истории карачаево-балкарского народа, когда в 1943-44 гг. по приказу Сталина, выборочно, целые народы Северного Кавказа подверглись депортации. Тихонову удалось максимально передать эмоциональный накал этих стихотворений, их национальное своеобразие, авторскую поэтику и ритм. Что не могло не сыграть определенную роль в вопросе взаимодействия двух культурных миров, их взаимопроникновения. А образ птицы, в частности орла, сокола, один из самых ярких и благородных символов кавказского поэтического мира. Он устойчив и присущ культурам практически всех народов Северного Кавказа. И то, что именно к птицам, обращены последние слова воинов из перевода чеченского эпоса «Песня о Гамзате», и им поручается почетная миссия передать прощальный привет своим любимым, своему народу, показатель высокой поэтичности и авторитетности этого символа.

Следует отметить, что тема Кавказа в поэзии начала 20 века получила очень яркое воплощение в творчестве Н.Тихонова. Это в частности, а в целом, учитывая, тот факт, что Кавказ образовал в литературе этого времени новый, мощный виток, поэтически «мобилизовал» вокруг себя множество выдающихся поэтов (А.Белый, О.Мандельштам, Б. Пастернак и др.) можно смело утверждать, что она стала одной из ярких тематических каркасов русской литературы; и «непрерывность присутствия темы кавказской войны (вообще, Кавказа – прим.автора) в русской литературе позволяет говорить о ее своеобразном культурном кавказоцентризме»¹³⁴Султанов К. К. Национальное самосознание и ценностные ориентиры литературы. М. «Наследие» 2001.С.152 Цитаты стихов: Из Тихонов Н.С. Собр.соч. в 7-ми т. М. «Художественное слово», 1985.. С этой точки зрения, концепт Кавказа в русской поэзии 20-30 годов отраженный Н.С. Тихоновым сохраняя некую преемственность романтического изображения действительности созданную еще классиками, явился чрезвычайно интересным и прогрессивным литературным явлением.