ИЗВЕСТИЯ КАРАЧАЕВСКОГО НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ИНСТИТУТА Т.V

ИСТОРИЯ И ЭТНОГРАФИЯ

Р.М. Бегеулов

Народы Северного Кавказа издавна оказывали друг на друга существенное влияние не только в области материальной и духовной культуры, но и в социальной, политической сферах. Между тем, до сегодняшнего дня многие из этих контактов, взаимовлияний остаются малоисследованными. Это в полной мере относится и к этнополитическим контактам народов Центрального Кавказа и Дагестана, которые мы и постарались вкратце рассмотреть в данной статье. При этом в поле нашего зрения попали не все дагестанские территориально-политические объединения, а только одно из них – шамхальство.

Как известно, шамхальство было крупнейшим государственным образованием Северного Кавказа в период XIV-XVIII вв. Вплоть до конца XVIII в. оно играло значительную роль в истории региона. Шамхалы обладали серьезным людским, военным, экономическим потенциалом, опираясь на который старались распространить свое влияние на многие соседние этнические группы и феодальные владения. Шамхальство было многонациональным государственным образованием, хотя его этническую основу составляли кумыки.

Его историю, начиная с рубежа XVI-XVII вв. мы представляем достаточно хорошо, в основном благодаря «отпискам» воевод Терского городка – русской крепости, возникшей в устье Терека во второй половине XVI в. Воеводы докладывали в Москву обо всех значительных событиях, происходивших в регионе, в том числе и в шамхальстве, занимавшем в то время значительные территории современных Дагестана и равнинной Чечни. Шамхалы тогда являлись одними из самых влиятельных феодальных владельцев Кавказа, активно вмешиваясь в различные военно-политические, внешнеполитические, социальные процессы в регионе. Однако период конца XVI-XVII вв. был временем постепенного упадка шамхальства. Главной проблемой этого государственного образования стал сепаратизм различных феодальных владельцев. Многие из них добивались и весьма успешно политической самостоятельности. На протяжении XVI-XVIII вв. шамхалы постоянно теряли контроль над всё новыми и новыми частями своих владений.

В то же время период XIV – первой половины XVI вв. в истории шамхальства изучен весьма поверхностно и неполно. Между тем именно в эти хронологические рамки наблюдался явный всплеск активности шамхалов в регионе Центрального Кавказа. Сведений об этом сохранилось немного, причем многие из них носят скупой, отрывочный характер. В итоге, на сегодняшний день пока даже невозможно сказать что-либо определенное о причинах этой активности. Что лежало в её основе: попытка экспансии на запад или наоборот, стремление сохранить свои позиции и влияние в регионе Центрального Кавказа, отдельные территории которого могли, видимо, иметь более тесные, чем до сих пор принято было считать, политические связи с шамхальством и даже подвергаться военно-политическому давлению с его стороны? Недостаточное количество источников оставляет этот вопрос открытым. Поэтому в задачи данной статьи не входит полное и всестороннее исследование степеней и форм влияния шамхалов в регионе Центрального Кавказа. Автор попытался выделить и рассмотреть лишь несколько моментов, затрагивающих взаимоотношения шамхалов с центрально-кавказскими этнополитическими образованиями и выходящих за рамки естественного взаимовлияния в области материальной и духовной культуры, а также этнических миграций.

Известно, что на рубеже XV-XVI вв. «весь Мычигыч (то есть вся Чечня – Р.Б.) считался собственностью шамхала»¹История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1988. С. 284.. Некоторые исследователи утверждали, что под власть кумыкских владельцев попала и часть плоскостной Ингушетии²Мамбетов Г.Х. К вопросу о взаимоотношениях Кабарды и Балкарии с Чечней и Ингушети-ей в XVI-XVIII вв. // Вестник Кабардино-Балкарского НИИ. Вып. 4. Нальчик, 1970. С. 23.. Однако следы влияния шамхальства не ограничиваются этими регионами и прослеживаются еще западнее в других местностях Центрального Кавказа.

Самым западным регионом, где четко прослеживаются связи с шамхалами, является Карачай. И дело здесь не только в близости языков. Социальная структура Карачая удивительным образом не просто похожа, она идентична той, что сложилась у кумыков, составлявших этническую основу шамхальства. Причем, в этом отношении карачаевцы отличаются от своих соседей: кабардинцев, осетин и даже близкородственных балкарцев, географически расположенных гораздо ближе к Дагестану. В какой-то мере это может быть следствием того, что самая могущественная феодальная фамилия Карачая Крымшамхаловы, из среды которых избирались верховные правители всего края (олии), явно дагестанского происхождения. Они известны у карачаевцев как минимум с начала XVII в. Хотя «официальная» версия выводила владетельные фамилии Карачая из Крыма, в духе политической конъюнктуры XVII-XVIII вв., но, как показала практика, еще в конце XIX в. Крымшамхаловы помнили о своем происхождении и считали себя «отраслями фамилии владетельных шамхалов Тарковских дагестанской области»³Баразбиев М.И. Этнокультурные связи балкарцев и карачаевцев с народами Кавказа в XVIII – начале XX века. Нальчик, 2000. С. 42.. «Крымшамхалами» в Тарковском шамхальстве назывались наследники шамхальского «престола». «Известны случаи вражды между шамхалами и крымшамхалами. Можно допустить, что один из последних некогда бежал в Карачай из Кумыкии»⁴Лавров Л.И. Карачай и Балкария до 30-х гг. XIX в.// Кавказский этнографический сборник. Вып. 4. М., 1969. С. 88.. Хотя можно предположить, что связи Карачая и шамхальства когда-то были более серьезными и основательными, и появление крымшамхалов у карачаевцев было отнюдь не случайным.

Интересные предания о взаимоотношениях с шамхалами сохранили и балкарцы. Так феодалы Чегемского общества Балкарии в обращении к русскому командованию в конце XVIII в. упоминали, что некогда они платили подать тарковскому Будай-шамхалу и «платили даже до прибытия на нынешние места кабардинского народа»⁵Российский государственный архив древних актов. Ф. 23. Оп. 1. Д. 12. Ч. 5. Л. 209.. Бытовали также предания о том, что во время войны, которую вели чегемцы с кабардинцами, последним помогал тарковский шамхал, пришедший с многочисленным войском⁶Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 482. Оп. 1. Д. 192. Л. 143. и т.д.

Следует отметить, что и у кумыков народная память сохранила воспоминания не просто о военных походах на Центральный Кавказ, но и о политическом влиянии в этом регионе. Например, в кумыкской лирико-героической песне «О Зоруше» есть такие слова:

Надгробная эпитафия в одном из кумыкских селений упоминает «Гирай-хана», «правителя Чечни и черкесской горной области», жившего приблизительно в XV в.⁸Эпиграфические памятники Северного Кавказа на арабском, персидском и турецком язы-ках. Ч. 3. // Тексты, переводы, комментарии, введение и примечания Л.И. Лаврова. М., 1968. С. 86, 116.

Оставило свой неясный след в истории Центрального Кавказа и население кумыкского селения Брагуны. В XVI в. оно располагалось в устье реки Сунжа при впадении её в Терек. Но сам термин «брагун»-«боргун» распространен на пространстве от современного Кисловодска до северного Дагестана. Как отметил Л.И. Лавров, это «вряд ли доказывает многочисленность боргунцев, так как источники XVI-XVIII вв. локализуют их на небольшой территории. Топонимика в данном случае указывает, очевидно, на миграции боргунцев и может быть, на видную их роль в истории Северного Кавказа»⁹Эпиграфические памятники Северного Кавказа…Ч. 1. М., 1966. С. 201..

Видимо именно претензии шамхалов на значительные территории Центрального Кавказа, а также этническая миграция кабардинцев на восток в бассейн Терека и Сунжи вызвали в середине XVI в. войну между шамхалом и кабардинскими князьями за гегемонию на Северном Кавказе. Война проходила с переменным успехом, причем обе стороны пытались заручиться поддержкой России. Кабардинское посольство 1557 г., посланное по инициативе князя Темрюка Идарова и завершившееся принятием Кабарды в русское подданство, просило военной помощи не только против Крыма, но и против шамхала. С аналогичными просьбами выступало и посольство, прибывшее в Москву в 1559 г. Однако менее известен тот факт, что одновременно с кабардинскими в Москву в 1557 и 1559 гг. приезжали и послы от шамхальства с просьбой о поддержке. Например, в 1559 г. шамхальские послы просили, чтобы российский государь их «оборонил от холопей своих от черкасских князей»¹⁰Там же. С. 209.. Однако Иван Грозный стал на сторону Кабарды, что во многом и предопределило победу кабардинцев, хотя и не полную. Несмотря на то, что в 1560 г. объединенным русским и кабардинским отрядам удалось даже захватить зимнюю резиденцию шамхала селение Тарки, а самого правителя заставить «бежать в горы»¹¹Мамбетов Г. Х. Взаимоотношения кабардинцев и балкарцев с народами Дагестана в XVI-XVIII вв. // Взаимоотношения Дагестана с народами Кавказа. (Дооктябрьский период). Ма-хачкала, 1977. С. 130., военный потенциал последнего был во многом сохранен. В то же время, борясь с политикой централизации, проводившейся верховным князем Кабарды Темрюком Идаровым, значительная часть кабардинских князей во главе с Пшеапшоко Кайтукиным пошла на союз с Будай-шамхалом и Крымским ханством. И хотя коалиционное войско Пшеапшоко и Будая было разбито Темрюком в 1566 г., в очередной раз при деятельной поддержке России, полного разгрома шамхальству удалось избежать. По-видимому, именно с этого момента о своих претензиях на Центральный Кавказ шамхалам пришлось забыть, и они стали отходить в область преданий.

К тому же в конце XVI в. произошел, пожалуй, один из самых болезненных для шамхальства актов сепаратизма, значительно его ослабивший. После смерти Чопан-шамхала в 1577 г. один из его сыновей, рожденный от кабардинки из знатного рода Анзоровых, с помощью кабардинцев и балкарцев фактически отделился от шамхальства и обосновался в Засулакской Кумыкии, избрав своей резиденцией селение Эндери.

Однако влияние шамхальства было ощутимым еще довольно долго вплоть до начала XIX в. Даже после раскола шамхальство, как, впрочем, и отколовшиеся от него феодально-политические образования, продолжали играть заметную роль в военно-политической жизни северо-кавказского региона. Участие кумыкских княжеских дружин в феодальных междуусобицах в Кабарде было обычным делом. Не прерывались взаимоотношения с Карачаем и балкарскими обществами. Причем это не было только связями в области торговли, материальной и духовной культуры. Например, в XVIII в. правитель кумухского (лакского – Р.Б.) селения Табахлу Махди-шамхал (1729-1783) посещал Карачай, где помогал карачаевцам бороться с внешними врагами.¹²Лавров Л.И. Этнография Кавказа. (По полевым материалам 1929-1978 гг.). Л., 1982. С. 120.

Заметную роль играло шамхальство в деле исламизации народов Центрального Кавказа. Мусульманские проповедники из Дагестана были распространенным явлением в селениях Кабарды, Осетии, Балкарии, Карачая. Многие из них даже занимали высокие должности сельских и окружных кадиев, эфенди и т.п. Как отмечал М.М. Ковалевский: «Горские татары (балкарцы – Р.Б.) становятся ревностными магометанами не без влияния миссионеров, высылаемых время от времени кумыкскими князьями (в частности шамхалами Тарковскими), выдававшими своих дочерей замуж за старшин Чегемского или Балкарского общества»¹³Ковалевский М.М. Современный обычай и древний закон. Т. 1. Владикавказ, 1995. С. 28.. Активную роль сыграли кумыки и в деле вовлечения народов Центрального и Западного Кавказа в антироссийсское восстание 1785-1791 гг. под исламскими лозунгами под руководством шейха Мансура.

Даже земельные наделы вплоть до конца XVIII в. сохранялись у кумыков далеко за пределами современного Дагестана. В 60-х гг. XVIII в., в период основания города-крепости Моздока, русские власти отмечали, что землями около одноименного урочища пользовались кумыки, «содержа тут свой скот и имея свои пашни»¹⁴Архив внешней политики России. Ф. 103. Оп. 1. Д. 14. Л. 9..

Таким образом, можно констатировать, что многие страницы истории шамхальства, в том числе и в сфере его взаимоотношений с этнополитическими образованиями Центрального Кавказа, практически не изучены и нуждаются в дополнительных, серьезных исследованиях. Изучение же этого вопроса и выявление новых фактов могут серьезно скорректировать сегодняшние представления о средневековой истории Северного Кавказа, позволят по новому взглянуть на особенности социально-экономических и общественно-политических процессов, происходивших в регионе.