Р.Т. Хатуев, шейх М.А. Биджи "АЛАНИЯ МУСУЛЬМАНСКАЯ"

Часть Первая ПЯТЬ ВЕКОВ ПРИОБЩЕНИЯ Глава II. АРАБСКИЙ ВОСТОК И ДЕНЕЖНОЕ ОБРАЩЕНИЕ У АЛАН

Историческая практика показывает, что наличие влиятельного торгового сословия, способного извлекать доходы из международной посреднической торговли, может во многом «компенсировать» невозможность – в силу неконкурентоспособности – извлечение денежных доходов из продукции национального ремесла и сельского хозяйства.

До Халифата территория алан входила в зоны обращения двух денежных систем – византийской (в основном Западная Алания), основанной на обращении золотой монеты, и сасанидской (преимущественно Восточная Алания), основанной на монете серебряной. Условной границей двух зон можно считать район Кисловодской котловины, в целом линию каспийско- черноморского водораздела.

В Византийской империи основной денежной единицей была золотая номисма (вес: 4,45 г, изредка 4,54 г). Из византийского фунта /литры, 327 г/ золота чеканилось 72 номисмы, на которые уходило 319-320 г, а «остающиеся 7-8 г покрывали расходы на чеканку и частично поступали в доход государства». Разменной монетой в основном выступала медная монета, а «серебряная монета занимала небольшое место в денежном обращении». Так как «номисма была слишком велика для обыденного употребления, приходилось чеканить монеты в половину номисмы (семиссы) и в одну треть (тримиссы)». В Иране сасанидской эпохи основной денежной единицей выступала серебряная драхма весом около 4 г (отдельные – 4,25 г) /О.Большаков/.

Исследователи давно установили то, что с VII в. Хазария выпускала монеты по образцам двух современных ей денежных систем – арабской и византийской. Вообще же чеканка каганатских монет началась «с подражаний византийским образцам»⁹⁴Магомедов М.Г. Указ. раб. С.189, а впоследствии денежное обращение Хазарии определенное время было основано на арабской денежной системе.

В VII –Х вв. аланы, входившие в состав каганата, пользовались именно этими деньгами. Кстати, собственные монеты в виде подражаний именно арабским дирхемам чеканили не только в Хазарии, но и в Болгарии (с X в.)⁹⁵Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье. М. 2004 http://stepnoy-sledopyt.narod.ru/history/pr/hhk.htm.

Исследователи связывают чеканку интересующих нас монет-подражаний с территорией распространения племен салтово-маяцкой культуры⁹⁶Кропоткин В.В. Экономические связи.., С. 121; Плетнева, 1981, С.75. Эта культура, по мнению большинства специалистов, являлась государственной культурой Хазарского каганата. Одним из народов-создателей салтово-маяцкой культуры являлись донские аланы, а культура северокавказских алан также в известной степени выступала локально- этническим вариантом данной культуры⁹⁷Плетнева С.А. Салтово-маяцкая культура //Степи Евразии в эпоху средневековья. М., 1981, С.64.

Рис.4 Хазарские монеты - подражания куфическим дихремам
(А.А. Глашев. Очерки истории хазар. М.,2009. - С.170)

Размещение на дирхеме изречений из Корана, полагает А.А.Иерусалимская, «способствовало как использованию их в качестве амулетов, так и изготовлению монетовидных амулетов в исламском мире». Отсюда появление монетовидных бронзовых амулетов (VIII- IX вв.) с 4-строчной куфической надписью, где в трех строках повторяется формула „Власть Аллаха", в нижней - „Довольствуюсь Аллахом" (чтение Л.Т.Гюзальяна). Такие амулеты, указывает исследовательница, бытовали в среде аланского населения⁹⁸Иерусалимская А.А. Кавказ на Шелковом пути. СПб,1992. С.31. Данное обстоятельство, видимо, должно проистекать из почитания Корана и соответственно – признания его магических свойств. Иными словами, мусульманские амулеты носили, в первую очередь, мусульмане, в данном случае – из числа алан.

В 1998 г. научные сотрудники Карачаево-Черкесского музея-заповедника А.А.Демаков и О.В.Орфинская нашли в скальном погребении аланского городища в Нижнем Архызе мусульманский монетовидный амулет. Его прорисовку вскоре А.А.Демаков принес для идентификации одному из авторов этих строк /Р.Хатуеву, тогда зав. сектором истории и этнографии отдела КЧИГИ/, который дал предварительную датировку монетного прототипа этого амулета – втор. пол. VIII в. (рис. 5 Б).

Известно, что у того же места ранее также был найден амулет, прототипом которого являлась куфическая монета Халифата (рис. 5 А)⁹⁹Демаков А.А., О.В.Орфинская. Скальное погребение IX в. из Нижне-Архызского городища (рукопись) //Личный архив Р.Т.Хатуева. Упомянутые исследователи справедливо связали данные находки с двумя мусульманскими амулетами, которые ранее обнаружены в скальном могильнике Мощевая Балка и описаны А.А.Иерусалимской¹⁰⁰Ierusalimskaja Anna A. Die Cräber der Moščevaja Balka. Editio Mares. Mūnchen,1996. С.126-127.

А	Б

Рис.5 Аланские мусульманские монетовидные амулеты из Карачая Долина р.Б.Лабы (Мощевая Балка). Бронза, литье. VIII- IX вв.
(по А.А.Иерусалимской)

А	Б

Рис.6 Аланские мусульманские монетовидные амулеты из Карачая. VIII- IX вв. Нижний Архыз.
(По А.А.Демакову, О.В.Орфинской)

В хазарское время в денежное обращение на основе дирхема во втор. пол. VIII-IX вв. была более вовлечена восточная часть Алании.

На это указывает тот факт, что основная масса находок дирхемов сосредоточена на территориях Чечни, Ингушетии и Северной Осетии, входивших в Восточную Аланию. Причем большинство их чеканено после середины VIII в., т.е. после того, как произошел спад в арабо-хазарском военно-политическом противостоянии. В свое время на это обращал внимание наш чеченский археолог Х.М.Мамаев¹⁰¹Мамаев Х.М. Некоторые вопросы интерпретации раннесредневековых монетных находок Центрального и Северо-Восточного Кавказа // Археология и вопросы хозяйственно-экономической истории Северного Кавказа. – Грозный:ЧИГУ.1987. - С..52.

Со стабилизацией ситуации устанавливаются контакты каганата с мусульманскими странами (известен факт выдачи в 760 г. каганом своей дочери замуж за арабского наместника Южного Кавказа). Постепенно восстанавливаются старые караванные пути, связывавшие Северный Кавказ, юг Восточной Европы с Закавказьем, Средним и Ближним Востоком. Совершенно справедливо исследователи связывают приток куфических монет на Центральный Кавказ с аналогичным явлением в Восточной Европе – здесь дирхемы в массовом количестве появляются также со второй половины VIII в.¹⁰²Там же, С..52

В восточноаланских памятниках встречаются дирхемы и последующего времени – IX-X вв., что может указывать на беспрерывность торговых связей региона с мусульманским Востоком. Мы полностью разделяем мнение В.Б.Виноградова о возможности «применения арабских дирхемов в качестве собственно денег хотя бы у части местного населения на вполне определенном этапе»¹⁰³Виноградов В. Б. Судьбы древних монет. Грозный, 1982. С.51.

В VIII-IX вв. фиксируется разнообразие и богатство импорта на Северный Кавказ из мусульманского Юга (Передней Азии и Индии), а прекращение его связывается с «концом арабского господства в Закавказье и изменением торговых путей в Х в.»¹⁰⁴Кузнецов В.А. Аланские племена Северного Кавказа. М., 1962, С.41.

В памятниках Западной Алании (Карачаево-Черкесия, западная часть Кабардино-Балкарии, район Кисловодской котловины) находки куфических монет исключительно редки. Зато именно на этой территории обнаружены местные подражания куфическим дирхемам. Поскольку в политическом, экономическом и социокультурном отношениях Западная Алания была значительно развитее Восточной, по-видимому, именно здесь практиковалась чеканка подражаний куфическим дирхемам (Рис.6).

Судя по всему, обращающихся в Хазарии монет не хватало для обслуживания местного рынка. Как же поступали в таком положении? Очевидно, в средние века немыслима практика заказа изготовления своих денег в чужом государстве, как это делалось и делается в новейшей истории. Поэтому каждое правительство того времени выходило из ситуации своими силами и по своему умению. Отсюда и практика чеканки подражаний монетам, причем – общеизвестным, наиболее популярным в международной и внутренней торговле.

Итак, выпуск подражаний был прежде всего обусловлен потребностями местного населения, в том числе купечества, в наличных средствах.

Собственно, факт бытования в хазарскую эпоху товаро-денежных отношений давно и никем, кажется, не подвергается сомнению. Соответственно не может быть оспорен и факт вовлечения в ТДО Хазарии и алано-асских племен (частично населявших территорию каганата, а частично проживавших за его пределами, но вовлеченными в зону экономической доминанты хазар).

Когда В.А.Кузнецов пишет, что в Алании не было «собственной монетной системы» и это свидетельствует «о неразвитости товаро-денежных отношений» у алан¹⁰⁵Кузнецов В.А. Очерки истории алан, С.154, то его утверждение можно безоговорочно принять, пожалуй, только в одной части. А именно – в той, где он признает сам факт наличия в Алании ТДО (ведь понятие «неразвитость» отнюдь не означает «отсутствие», не так ли?).

Что же касается первой части его утверждения, то мы ее принять никак не можем. Прежде всего потому, что оцениваем как немалую методологическую ошибку приведение доказательством «неразвитости» ТДО факт отсутствия «собственной монетной системы» у того или иного народа, в том или ином государстве.

В.А.Кузнецов совершенно не берет во внимание то, что понятия «деньги» и «монеты» вовсе не равнозначны.

Во-первых, монетная форма денег – лишь одна из множества исторических их форм. Стоит ли напоминать о примерах использования в качестве денег мехов, раковин, скота и т.д.

Во-вторых, точно также, как нельзя сводить понятие «деньги» к понятию «монеты», нельзя утверждать, что все монеты являются деньгами. Часть монет (как правило, из неценных металлов) играет роль не денег, а их «заместителей», т.н. денежных знаков. Поскольку всеобщим эквивалентом исторически утвердились благородные металлы (прежде всего золото), то в ТДО только они стали выступать подлинными деньгами (изначально в форме слитков определенных стандартов, позднее – монет). Монеты из неценных металлов, как и ассигнации (бумажные «деньги»), собственно деньгами не являются.

Таким образом, сам по себе факт отсутствия или наличия «собственной монетной системы» ничего не дает для выяснения вопроса о наличии- отсутствии ТДО, тем более – для выяснения сложнейшего вопроса о степени их развития.

Но сомнительна не только приводимая В.А.Кузнецовым причинно-следственная связь между фактом наличия-отсутствия «собственной монетной системы» и степенью развитости ТДО. Сомнительны и его априорные утверждения об отсутствии в Алании «собственной монетной системы». Они уязвимы в первую очередь тем, что определение «собственный» по отношению к монетной системе указанным автором употребляется некорректно в строго научном плане. Из контекста рассуждений В.А.Кузнецова следует, что под «собственной» аланской монетной системой он разумеет систему, основанную на монетах собственно аланской чеканки, видимо, монетах аланского «национального» облика, утвержденных самими аланами соотношений денежной единицы и ее фракций, монетной стопы и т.п. Иными словами, по В.А.Кузнецову, «собственной» аланской монетной системой должна являться только та, что технически и юридически связана с экономическим укладом самой Алании, можно сказать, является детищем, продуктом творчества самих алан.

Но все дело в том, что в научной практике определение «собственный» по отношению к монетной системе в вышеуказанном толковании не используется. Здесь же во главу угла ставится вторичный (технический и правовой) признак, а не первичный (функциональный) аспект.

Если монетная (в широком смысле – денежная) система служит экономическим потребностям данного народа, страны, признана и функционирует в них, то для этого народа, для той страны такая система является «собственной». Место происхождения, этническое авторство к вопросу о ТДО не имеют никакого отношения.

Не случайно в отечественной историографии древнерусская монетная система, заимствованная из арабского халифата (она основывалась на серебряном дирхеме), рассматривается как собственная по отношению к Древней Руси: «к иноземной монете IX-X вв. можно подходить как к древнерусскому номиналу»¹⁰⁶Леонтьева Т.А., Шорин П.А., Кобрин В.Б. Ключик тайнам Клио. М.:Просвещение,1994. С.83.

Г.Е.Федоров-Давыдов также отмечает, что денежная система и денежный счет Древней Руси, несмотря на заимствования извне, «были собственными, древнерусскими»¹⁰⁷Федоров-Давыдов Г.А. Монеты – свидетели прошлого. М.:Изд-во МГУ.1985. С.118.

Такой позиции придерживаются и другие крупные отечественные медиевисты. «Бронзовые иноземные монеты, - пишет И.Л.Кызласов, - были основными, может быть единственными, денежными знаками древнехакасского государства». И добавляет: «Чужеземные монеты становились единицей внутреннего обращения средневековых государств как запада, так и востока Евразии. Хорошо известно, например, что население Руси IX-XI вв. использовало в качестве средства местного обращения серебряные иноземные монеты трех групп: куфические дирхемы, чеканившиеся на мусульманском Востоке; сасанидские драхмы и более поздние монеты «сасанидского типа»; западноевропейские денарии. Эти монеты имели хождение и в других районах Восточной Европы. Напомним также, что бронзовые иноземные монеты, обращавшиеся в раннесредневековом Согде и в Семиречье, послужили образцом для создания первых местных расхожих денег... Следует особо подчеркнуть здесь, что во всех подобных случаях, когда иноземная монета играла роль мировых денег, государства, применявшие ее для нужд внутреннего обращения, оставались политически независимыми от тех стран, где эти монеты производились».

Признавая то, что Алания в свое время находилась «в лоне Хазарского каганата»¹⁰⁸Кузнецов В.А. Указ. раб. С.108, В.А.Кузнецов странным образом упускает из виду давно доказанный факт не только существования ТДО в Хазарии, но и осуществления в каганате собственной денежной эмиссии.

Как же могла Алания, находясь «в лоне Хазарии», оставаться вне процессов товаро-денежного обращения в каганате?

Как Алания могла быть в стороне от обращения каганатских монет, располагаясь на важнейших путях международной торговли, имея на своей территории главные в каганате месторождения драгоценных «монетных» металлов?

Странным выглядит и противоречие утверждений В.А.Кузнецова приводимому им же обширному материалу, косвенно свидетельствующему именно об активном вовлечении алан (в первую очередь их торгового сословия) в ТДО, особенно в постхазарское время, в период наивысшего расцвета Алании. Ведь указанный автор сам признает, что процесс возникновения городов (центров торговли) в Алании в Х-ХII вв. шел «почти одновременно с Русью, Византией и Заладной Европой»¹⁰⁹Там же, С.153-154, т.е. теми странами, в которых имелись и монетные системы, и развитые для того времени ТДО.

В.А.Кузнецов также признает несомненный факт «широких торговых связей Алании вплоть до XIII-XIV вв.» и бесспорный факт существования аланского купечества как «социальной прослойки»¹¹⁰Там же, С.154, 156. Но ведь сама логика подсказывает, что, находясь на перекрестках международных магистралях торговых коммуникаций, будучи в окружении стран со сравнительно развитыми ТДО (Хазария, Халифат, Византия) Алания попросту не могла не быть вовлечена в сферу хотя бы международных ТДО.

Но даже не обращаясь к логике, думается, В.А.Кузнецов мог бы воздержаться от неоправданно категорических утверждений и придти к совершенно иным выводам, если бы обратил внимание на бросающийся в глаза факт: резкое сокращение монет и монетных индикаций в аланских погребениях совпадает по времени с периодом наивысшего этапа социально- экономического развития Алании.

К сожалению В.А.Кузнецов по неизвестным нам причинам проигнорировал высказанное в свое время замечание В.Б.Виноградова, который (на примере восточноаланских монетных находок) писал: «Неплохо бы... задаться вопросом: почему... в местных погребальных памятниках IX-X и вплоть до XIII века резко сокращается число куфических (равно как византийских и иных раннесредневековых) монет-подвесок из драгоценных металлов, которые так привычны в древностях предшествующих столетий? Одной из серьезных причин, на мой взгляд, могло быть то, что попадавшие теперь в наш край монеты все чаще использовались по своему назначению (выделено мной, - Р.Х.). Ценность их вышла за рамки «мертвого груза» ожерелий и подвесок. Она стала реальной, олицетворяя перспективную тенденцию развития местных социально- экономических отношений»¹¹¹Виноградов В. Б. Судьбы древних монет, С.52.

Еще в 1941 г. АА.Иессен сделал наблюдение, что на Центральном Предкавказье с IX в. монетные находки «обрываются»¹¹²Иессен А.А. Археологические памятники Кабардино-Балкарии. МИА. М., 1941. Вып.3. С.27. Скудость материалов и малоизученность памятников аланской культуры не позволили тогда этому исследователю выяснить природу резкого сокращения монетных находок IX-го и, в особенности, Х-XI вв. Он ограничился лишь предварительным предположением, что данное явление «может быть связано или с изменением обряда погребения или же ослаблением экономических связей Предкавказья с внешним миром»¹¹³Там же.

Накопленный за послевоенный период обширный материал показывает, что оба эти предположения ныне не могут быть приняты.

Во-первых, в X-XI вв. имело место никак не «ослабление экономических связей» предкавказцев с внешним миром, а наоборот – их интенсивное развитие, ибо, как уже отмечалось, это был период наивысшего расцвета Алании.

Во-вторых, на резкое сокращение монет в погребениях в X-XI вв. и, тем более, в IX в., «изменение обряда погребения» влиять никак не могло по той причине, что в IX в. таких изменений вовсе не фиксируется, а после официального принятия христианства верхушкой алан «языческие могильники преобладают над христианскими, причем даже на территории Аланской епархии и ее центра в Нижнем Архызе»¹¹⁴Кузнецов В.А. Указ. раб. С.214. Это говорит о том, что каких-либо культовых мотивов «изгнания» монет из погребений также не было.

Итак, основной (и, видимо, единственной) причиной указанного явления было более активное, нежели в предшествующее время, вовлечение местного населения в ТДО. Как в международные, так и во внутренние (на это указывают и находки медных монет, т.е. денежных знаков, которые употреблялись исключительно во внутреннем обращении). Основная масса денег, очевидно, уходила на внешний рынок.

В связи с этим хотелось бы привести один пример. Известно, что ТДО в городах Средней Азии существовали еще в доисламский период. В средневековое время они распространялись не только на внешний рынок, но и пронизывали внутренний.

В Халифате, в державе Саманидов выпускалась огромная масса серебряных монет – куфических дирхемов. Но, что интересно, в этих странах их собственная полноценная монета почти не находилась в обращении, а в основном уходила на внешний рынок. «Серебряная монета в Халифате... почти не задерживалась, - отмечает Г.Е.Федоров-Давыдов, - нумизматику Халифата, его серебряный чекан лучше всего изучать не в богатейших музеях Каира или Багдада, а в Ленинграде, Москве, Стокгольме, Упсале, где хранятся монеты из кладов куфических монет, завезенных на север»¹¹⁵Федоров-Давыдов Г.А. Указ. раб., С.111.

В кон.VIII-IX вв. из государства Саманидов в Восточную Европу шел непрерывный поток дирхемов-исмаили, битых из высокопробного серебра. А вот на «родине» этих монет, на территории бывшей империи Саманидов, клады таких монет очень редки. Здесь в обращении находились в основном не деньги, а денежные знаки из различных сплавов- монеты т.н. бухархудатского типа¹¹⁶Давидович Е.А. Клады древних и средневековых монет Таджикистана. М.;Наука,1979. С. 102-112.

Как видим, даже в областях с традиционно развитыми денежным обращением и ТДО монеты из драгоценных металлов в основной массе могли уходить на внешний рынок. По всей видимости, та же судьба постигала и монеты-подражания из драгоценных металлов, чеканившихся на территории Хазарии – Алании.

Тот факт, что в аланском Змейском могильнике XII в. полностью отсутствуют монетные находки, В.А.Кузнецов связывает с серебряным кризисом, когда «в начале XI в. ввоз восточных монет в Европу прекратился»¹¹⁷Кузнецов В.А. Аланские племена Северного Кавказа. М., 1962, С.26-27. Но это вовсе не объясняет отсутствие подражаний, которые чеканились из местного серебра, т.е. не зависели от ввозных драгметаллов. Скорее всего, местное монетное серебро (подражания) также уходило на международный, фактически внешний рынок.

***

Товаро-денежные отношения (ТДО), элементом которых выступает денежное обращение, не могут возникать и развиваться без наличия определенных внутренних и внешних условий. Но прежде, чем рассмотреть их, необходимо определить: какие конкретные функции выполняли монеты у местного населения? Это тем более необходимо сделать, что в целом ряде работ, в т.ч. и ведущих специалистов по северокавказской медиевистике, встречаются различные, противоречивые, порой взаимоисключающие, мнения по данному вопросу.

Следует сказать, что относительно функций хазарских монет многие историки неоправданно робеют. Так, одна из наших заслуженных археологов поначалу справедливо исходит из того, что «факт чеканки в молодом формирующемся государстве монет, являющихся подражаниями византийским образцам, может быть косвенным свидетельством довольно тесных политических контактов Хазарии с империей». Но тут же идет оговорка: «Однако, возможно и иное толкование: первые самостоятельные от Тюркского каганата хазарские правители, всемерно отталкиваясь от византийского вмешательства в свои дела, пытались чеканкой аналогичной монеты продемонстрировать императору свое равенство с ним». В результате такого непоследовательного толкования тот же делает вывод о том, что хазарские монеты-подражания «играли роль знаков достоинства хазарских аристократов, а не обменного фонда»¹¹⁸Плетнева С.А. Отношения восточноевропейских кочевников с Византией по археологическим данным //СА. 1991. №3, 1991,С.102.