НАРТЛА! МАЛКЪАР - КЪАРАЧАЙ НАРТ ЭПОС
НАРТЫ! ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС БАЛКАРЦЕВ И КАРАЧАЕВЦЕВ

* * *

Центральное место в системе образов балкаро-карачаевского нартского эпоса занимают Ёрюзмек и Сатанай. Сказания и песни о них составляют самостоятельный законченный цикл, в котором различные эпизоды из их «эпических биографий» разработаны во всех деталях.

В адыгском эпосе Ерюзмеку в основном отводится пассивная роль: он упоминается, но действует крайне редко. Это отмечал и М. Е. Талпа: «Озырмес — совершенно бесцветная фигура...» [80, с. 633]. Осетинский Урызмаг — «герой могучий, но часто изображаемый в несчастье или в старости» [66, с. 19], — занимает «скромное положение» [114, с. 15—16]. Народная традиция не приписывает ему «боевых воинских подвигов», и он одерживает победу над своими врагами «с помощью мудрости и хитрости» [112, с. 63].

В исследуемом же эпосе Ёрюзмек предстает не только как «вождь, муж и старец» [66, с. 51], но и как могучий богатырь — предводитель нартских воинов: «Нарты перед джортууулами (походами. — Т. X.) собирались у Урызмека и уж тоща оттуда отправлялись в странствия под его предводительством» [164, с. 18]. В нартских песнях и сказаниях его устойчивые эпитеты: «деу» — «могучий великан»; «алф) — «богатырь»; «тебе санлы» — «курганоподобный»; «пелиуан» — «богатырь» и т. д. Постоянно подчеркивается его богатырство, физическая мощь, стремительность:

В сказаниях о борьбе Ёрюзмека с эмегенами, в которых наиболее полно реализуется основная тема Нартиады — тема борьбы и подвига, он выступает отважным и неутомимым воином: «Дни и ночи, в которые Ёрюзмек не встречал, не убивал эмегенов, считал несчастливыми» («Нарт Ёрюзмек и эмегены»).

В одних сказаниях о детстве Ёрюзмека он предстает сиротой («Дебет и Ерюзмек», «Как Ёрюзмек пришел к нартам»), в других указывается, из какого рода ²⁸В осетинском эпосе отец Урызмага один из сыновей-близнецов старого Уархага, а мать — дочь Донбеттиров. В других национальных редакциях Нартиады сказаний, повествующих о рождении Ерюзмека, нами не обнаружено. [164, с. 1; 119, с. 23].

В варианте же Н. П. Тульчинского Ёрюзмек «в горах родился, на плоскости воспитан» [160, с. 268].

А в сказании «Рождение Ёрюзмека» говорится, что кузнец Дебет в горах увидел, как с неба на землю упала большая хвостатая звезда. Когда он пришел к месту ее падения, то увидел расколовшийся надвое большой синий камень: между этих обломков лежал младенец-богатырь, который, «крепко схватив за шею громадную волчицу, сосал ее молоко».Ёрюзмек уже «с малых лет... обращал на себя внимание всех, отличаясь всегда в детских играх со своими юными сверстниками, и нарты всегда при виде его говорили, что из этого юноши выйдет настоящий нарт» [164, с. 1].

Первый подвиг юного Ёрюзмека — победа над божеством нартов «всемогущим Пуком» (Фуком) ²⁹Во всех вариантах нартских песен и сказаний о борьбе Ёрюзмека с Рыжим Пуком очень четкопроявляется гетерогенность образа Пука: наряду с древним мифологическим образомметеорологического божества нартов выступает и его феодальная ипостась.. Спасаясь от преследования Ёрюзмека, Пук улетает на небо ³⁰Сюжет о том, как герой или враг героя улетает в небо от преследования, характерен и длятюрко-мо.польской традиции. Так, в «Повести о Хан-Харангуе» герой поднимается на небо, чтобырасправиться с небожителем Эрхем-хар, который является его соперником и врагом, а «одинхалх-монгольский баатр поднялся на небо, спасаясь от своих врагов» [117, с. 108].. «Так как Пук был бог, то он, разгневавшись на нартов, задержал дожди; произошла сильная засуха, хлеба перестали цвести, деревья стояли без листьев, животные не плодились, женщины не рожали. Наступило для нартов тяжелое время» [164, с. 4]. По варианту же Тульчинского, Пук поселился между «небом и тучами... дождь и росу на небо снес и начал согревать землю» [160, с. 297]. По совету Сатанай Ёрюзмека зарядили в пушку ( в одном из вариантов Ёрюзмек попадает в небесное жилище Пука при помощи бурдюка, наполненного воздухом, — «Как Ёрюзмек сражался на небе с Фуком», а в другом при помощи желим топа — «воздушного шара» — «Как Ерюзмек победил Фука»), выстрелили в небо ³¹Спецификой балкаро-карачаевских сказаний с мотивом нарт-ядро является и то, что, когда из нартов «никто’не решается выстрелить» Ерюзмека из пушки, это делает сама Сатанай., и он очутился в небесной крепости (замке, доме) Пука. Здесь, по одним вариантам, он хитростью легко убивает врага, по другим — побеждает в трудной богатырской схватке.

В публикации же Тульчинского Пук, увидев Ёрюзмека, «от страха и ужаса лопнул». После смерти Пука «семь недель лился дождь с кровью; на земле опять наступил берекет — довольство: хлеба начали цвести, деревья приносить плоды, животные размножаться, женщины — рожать детей» [164, с. 6]. Ёрюзмек возвращается на землю на коне-ветре ³²В некоторых вариантах сказаний на этот сюжет Ерюзмек возвращается на землю при помощи орлиных крыльев., которого к нему прислала Сатанай. Нарты устраивают в честь него большой той и поют величальную песню, в которой прославляют Ёрюзмека и его подвиг. А в варианте Урусбиева «Урызмек за свой подвиг был сделан главою нартов, стал общим любимцем и женился на прекрасной всезнающей княжне Сатаной» [ 164 , с. 6].

В цикле Ёрюзмека и Сатанай особое место занимают и варианты нартских песен и сказаний о том, как Сатанай спасла Ёрюзмека от расправы нартов во время «пира с западней» (об этом подробнее см. ниже).

Как и во всех версиях Нартиады, в сказаниях балкарцев и карачаевцев, где фигурирует жена Ёрюзмека Сатанай, подчеркивается ее исключительное место в нартском обществе.

Несмотря на то что Ёрюзмек выступает предводителем нартов почти во всех сказаниях, он ничего не делает без совета и благословения Сатанай. Не только Ёрюзмек, но и все жители нартской земли — «лишь исполнители ее воли и советов» [165, с. 48].

По балкарской версии «Солнце — отец Сатанай ³³В осетинском эпосе дочь Солнца — одна из жен Созырыко [122, кн. 2, с. 113—118, 176—187], а в группе сказаний о смерти Сосруко дочь Солнца, отвергнутая им, насылает на него Бальсагово колесо [122, кн. 2, с. 185]. В дигорских вариантах [122, кн. 2 с. 262—268] Батраз женит своего деда на дочери Солнца Хорческе. В эпосе осетин дочь Солнца выступает и в роли жены врага нартов — Бибица, брата богатыря Мукары [122, кн. 2 с. 131 —135]., Луна — родившая ее любимая мать» ³⁴«Отношения между луной и солнцем (которые могут воплощать в различных мифологических системах и мужское, и женское начало) часто представляются либо как кровно-родственные... (брат и сестра...), либо как супружеские» [118, т. 2, с. 78]. В Нартиаде только в анализируемом эпосе Солнце и Луна выступают в роли мужа и жены..

В балкаро-карачаевском эпосе чудесное рождение ³⁵0 рождении Сатанай говорится в эпосе осетин и вайнахов. У осетин мать Сатаны (Ахсины) — дочь морского Донбеттира (Менагорта), а отец — Уастырджи (небожитель). В ингушском сказании о н а— дочь мифического бога грома и молнии Села [52, с. 122, 123] или дочь бога Дэла и возлюбленной Сеска Солсы [63]. Сатанай, ее детство разработаны подробно. Так, в нартской песне «Прекрасная Сатанай», в которой отразились архаические мифологические представления древних балкарцев и карачаевцев, повествуется о том, что маленькую Сатанай похитил у ее родителей Тейри Моря — Суу Желмаууз — и спрятал ее в своем царстве ³⁶В прозаическом балкаро-карачаевском сказании «Как нарты и Сатанай переселились на небо» Сатанай также дочь Солнца и Луны. Но здесь помимо кражи Сатанай Богом Моря присутствует и другой мотив: «У неба попросил и взял ее к себе на воспитание Тейри Земли и стал ее аталыком (воспитателем.— Т. X )».

Вс. С. Миллер [115, т. 2] и Н. Дрягин [63] обращали внимание на связь осетинской Сатаны с водной стихией. Но если у осетин Сатана по матери внучка Донбеттиров и отдает на воспитание к водяным своего сына, то в балкаро-карачаевском эпосе маленькая Сатанай сама является их воспитанницей [105, с. 157; 119, с. 30].

В нартских сказаниях и песнях балкарцев и карачаевцев постоянно подчеркивается лучезарная, ослепляющая красота Сатанай («Прекрасная Сатанай», «Нарты-сибилы»). Светящееся тело Сатанай — не просто эпическая условность. Образ связан с солярным происхождением героини.

В других национальных версиях о светящемся теле Сатанай речь идет только в абхазском эпосе. Вот что пишет об этом 3. В. Абаева: «В ряде сказаний говорится о чарующей белизне тела Сатаны. Но в осетинских (и адыгских) сказаниях тело ее никогда не светится (это качество здесь отдано другим героиням) ³⁷В общекавказской Нартиаде мотив лучезарной красоты (иногда просто светозарной руки, пальца) у осетин связан с образом Агуаны, у адыгов — с Адиюх, у абхазцев — с Гундой Прекрасной и с женой Сасрыквы. В балкаро-карачаевском эпосе этот мотив традиционен по отношению к образу жены Сосурука Акбилек («Сосурук и Акбилек») и образу жены эмегена («Ерюзмек и белая оленуха»). В абхазском же эпосе постоянно подчеркивается, что Сатана может даже заменить нартам Солнце» [6, с. 376].

В исследуемом эпосе божественным происхождением Сатанай обусловлен и ее культ как матери-прародительницы нартов. Выйдя замуж за нартского героя Ёрюзмека ³⁸0 женитьбе Ёрюзмека на Сатанай повествуется и в других вариантах: в урусбиевском Ёрюзмек, победив Рыжего Фука (Пука), становится «главою нартов» и женится на всезнающей Сатанай. А традиционный мотив осетинского эпоса «женитьба брата на своей сестре» в исследуемой версии встречается только в варианте Острякова: «Сатанай... приходилась ему (Ёрюзмеку. — Т. X.) сестрою и была первая волшебница в крае» [129, с. 705].Мотив женитьбы героя на дочери Солнца и Луны встречается и в эпосе других народов. У тюрко-монгольских это один из традиционных мотивов их эпики: «Мотив женитьбы богатыря на дочери Неба, Солнца, Месяца относится к глубокой древности. Он имеет место не только в алтайском эпосе, но и в эпосе якутов, бурят и других тюрко-монгольских народов» [156, с. 139]., она «стала матерью нартов», говорится в песне «Прекрасная Сатанай». А по сказанию, записанному Н. М. Дрягиным в Балкарии, Сатанай — «славная прародительница Шауая, Алаугана и Сосруко» [63, с. 28].

Помимо культа матери-прародительницы в ее образе, несомненно, прослеживается и культ какой-то астральной богини предков балкарцев и карачаевцев, связанной с их солярными и лунарными мифами. Кроме этого мы считаем, что в ее образе нашли отражение и их представления о матери-земле. Наверное,поэтому функции этой мудрой, вещей чародейки универсальны: она и покровительница, и советчица ³⁹Если функция пророчицы и советчицы в балкаро-карачаевском эпосе отведена Сатанай, то в осетинской версии кроме Сатанай ее выполняет Сырдон, а у вайнахов — Боткий Ширтка., и помощница всех нартов, восприемница и воспитательница (Сосурука и Карашауая) и даже исцелительница ⁴⁰В исследуемой версии одна из особенностей Сатанай — дар целительницы, как и у жены убийцы отца Ачемеза. В осетинском эпосе этим даром наделены Тизмуда, жена Субалца, жена Тогус алдара, а в адыгском — жена кровника Ашамеза..

В сказаниях на сюжет о рождении Сосурука один из постоянных эпитетов Сатанай — «каратон» («бездетная»). Нам кажется, что ее «знаковость» — бездетность — эпически предопределена: в силу того что Сатанай сконцентрировала в себе ряд культов древних балкарцев и карачаевцев, она должна заботиться о всех нартских героях и покровительствовать им всем. Свидетельство тому — отсутствие в рассматриваемом эпосе сказаний, где бы она причинила зло комунибудь из нартского племени. В отличие от других версий Нартиады, мы не находим здесь «момента снижения образа Сатаны» [6, с. 96, 100—102, 108—119; 108, с. 127—130, 154—156; 152, с. 398].

Помимо названных функций, в эпосе балкарцев и карачаевцев очень ярко обозначена культурно-цивилизующая роль Сатанай: она научила нартских женщин прясть, шить, готовить бузу (в осетинской версии появление пива также связано с именем Сатанай), выпекать хлеб и т. д. При этом она сама сделала ткацкий станок, чесалку, казан, ручную мельницу. «Не было дня, чтобы Сатанай не научила жителей страны чему-нибудь новому», — говорится в сказании «Как нарты и Сатанай переселились на небо». Кроме того, она научила нартских женщин гадать на фасоли, а мужчин — на бараньей лопатке. В эпосе подчеркивается, что не только Ёрюзмек, но и все нарты «мудрости у нее набирались».Балкаро-карачаевская Сатанай, как и в других национальных версиях, является чародейкой: создает иллюзию звездного неба, может не только сама перевоплощаться в иной образ, но и делает это с другими, владеет магией слова и т. д.⁴¹В эпосе осетин чародейскими функциями наделены и другие герои. Так, например, иллюзию звездного неба может создавать и Агунда [180]; даром испрошения обладают и старуха Кармагон («Урызмаг и кривой великан»), и жены Хамица («Болат-Хамиц» [131, вып. 2]) и т. д..

В эпосе балкарцев и карачаевцев все нарты, кроме Ёрюзмека, в борьбе со своими врагами часто прибегают к хитрости и используют свои магические и колдовские способности ⁴²В осетинских сказаниях встречается перемещение чародейских функций Сатаны и на Урызмага. Так, в вариантах о безымянном сыне Урызмага он сам насылает на мальчика холод [115, т. 3, с 170], задерживает заход солнца.. Наверное, это объясняется тем, что всеми этими функциями обладает Сатанай, которая в нужный для Ёрюзмека момент использует их. Вероятно, это тоже своего рода эпическая закономерность: если бы Ёрюзмек был наделен волшебно-магическими свойствами, то помощь и роль Сатанай в их супружеской паре не имели бы такой эпической значимости: в эпосе акцентируется, что Ёрюзмек в большинстве случаев одерживает победу над своими врагами благодаря советам и помощи своей мудрой и вещей жены.

«Сатана одинаково мудра во всех национальных версиях» [6, с. 92], дар же провидения — не во всех версиях ее постоянный знак. Так, в абхазском эпосе Сатаней-Гуаша чаще не предвидит, а предчувствует беду («Сасрыква убивает дракона»). Мудрая Сатана и в большинстве осетинских сказаний лишена пророческого дара («О борьбе нартовских фамилий Асхартаггата и Бората»; «Как собрались убить старого Урызмага»; варианты сказаний о том, как Урызмаг и Сатана спасли нартов от голодной смерти; «О Сосрыко») ⁴³В осетинском эпосе пророческий дар Сатанай более ярко выражен в дигорских вариантах. Но и в некоторых дигорских вариантах этот дар у нее также отсутствует («Тизмуда и бесподобный танец нартов», «Сатана и балц Оразмага»). У осетин пророческая функция постоянно прикреплена к имени Сырдона.. У адыгской Сатаней-гуаши устойчивые эпитеты «колдунья» и «фасоли собеседница» встречаются лишь в определенных сюжетах, но они непостоянны в поэтической системе всего их эпоса.

В балкаро-карачаевской же версии Нартиады ясновидение Сатанай — ее обязательный знак, о чем свидетельствуют и такие ее постоянные определения, как «вещая», «ведунья», «всезнающая», «ясновидящая», «провидица» (билгич, куртха, хар затны билиучу, обур).

В отличие от других национальных версий, в балкаро-карачаевской Сатанай выступает и защитницей нартской страны: приняв облик Ёрюзмека, она ведет нартских воинов против войска эмегенов («Сатанай и войско Темир-Капу») ⁴⁴0 борьбе Сатанай с эмегенами упоминает в своей работе и Н. М. Дрягин: «В балкарском сказании, записанном мною со слов А. Байгулова, Сатана — первая пионерка, пришедшая под Эльбрус со стороны Кубани, разогнавшая чудовищ эмегенов» [63, с. 28].. Здесь безусловно в образе Сатанай отразились черты воинственных амазонок, на наличие которых в Нартиаде указывают в своих работах В. И. Абаев, У. Б. Далгат, Е. М. Мелетинский, Б. А. Калоев, Н. К. Мамиева, Ш. Д. ИналИпа. Но если в других национальных версиях нартского эпоса и в фольклоре многих народов «образ богатырь-девицы эпизирован в нормах архаической эстетики, когда в основном восхваляются физические богатырские качества героини» [55, с. 242], то в балкаро-карачаевских сказаниях Сатанай побеждает благодаря своей мудрости, хитрости. При этом на первый план выступают такие ее сверхъестественные свойства, как ясновидение, знание языка зверей, растений, колдовство, оборотничество.

Универсальность функции Сатанай и ее культ в балкаро-карачаевском эпосе, как мы уже отметили выше, предопределены ее небесным происхождением. Ее деятельность, как и деятельность нартского кузнеца Дебета, имеет общенартское значение: в большинстве сказаний подчеркивается, что нарты уничтожили всех своих врагов на земле благодаря советам и помощи Сатанай и мастерству кузнеца Дебета.

В балкаро-карачаевском цикле об Ёрюзмеке и Сатанай значительное место занимают нартские песни и сказания об их супружеской жизни. Они составляют две сюжетные группы ⁴⁵В некоторых вариантах встречается контаминация обоих сюжетов (см. [160, с. 298—301]).:

1. Как Ёрюзмек хотел жениться на бесовке. 2. Как хотели соблазнить Сатанай.Популярность, разработанность, многовариантность нартских песен и сказаний первой группы у балкарцев и карачаевцев и наличие в других национальных версиях лишь одного аналогичного, дигорского варианта, в осетинском эпосе («Сатана и балц Оразмага» [122, кн. 2, с. 39, 40] ⁴⁶В комментариях к этому сказанию [122, кн. 3, с. 13] указывается, что в ОРФ СОНИИ имеется еще один вариант этого сказания: «Кадаг о том, как Урызмаг вторично женился...» (ир. д., зап. 1941 г.).) дают нам основания говорить об их исконности для круга сказаний балкаро-карачаевского эпоса.

Приведем еще ряд доводов в пользу нашего предположения. В дигорском сказании Ахсина и Оразмаг лишены эпико-героических черт: Оразмаг со слезами на глазах рассказывает Ахсине о дзинах; узнав о намерении Оразмага вернуться к дзинам, она причитает, испугавшись потерять мужа. Кроме того, Ахсина, в отличие от балкаро-карачаевской Сатанай, лишена пророческого дара: если «колдунья Сатанай уже все знала о приключениях его» [160, с. 299], то героиня осетинского эпоса узнает обо всем лишь после рассказа Оразмага.

В балкаро-карачаевской версии черти говорят Ёрюзмеку, отправляющемуся ночью домой за советом к Сатанай: «Покуда роса не высохнет, мы здесь будем, а потом мы исчезнем, и нас не найдешь» [160, с. 299]. Сатанай же, ведая обо всем этом, создает иллюзию звездного неба, и Ёрюзмек опаздывает к назначенному чертями сроку.

В дигорском варианте дзины не ставят Оразмагу никаких условий, он сам дает клятву вернуться к ним через десять дней. Однако наличие у дигорцев мотива звездного неба и то, что Ахсина будит Оразмага в полдень, говорят о том, что здесь отсутствие сюжетообразующего мотива «возвращение героя к определенному времени суток» (в балкаро-карачаевском — «покуда роса не высохнет») ведет к потере связи между отдельными частями сказания, и поэтому мотив звездного неба в данном сказании не работает.

У дигорцев отсутствуют и такие традиционные для балкаро-карачаевскихсказаний данной сюжетной группы мотивы, как пляски нечистой силы и участие Ёрюзмека в этих плясках, волчья шуба Ёрюзмека, намерения нечистой силы обессилить Ёрюзмека и т. д.

Зато некоторые из названных мотивов популярны в фольклоре тюрко-монгольских народов. Так, в «Джангаре» «шулмусы выступают... обычно в образе красивых девушек... которые своими чарами пытаются отвлечь богатыря Джангара...» [127, с. 112]. Шулмусы намеревались обмануть и обессилить и другого героя Джангариады — Хонгора ⁴⁷В варианте Тульчинского, когда черти сказали Ёрюзмеку, какой калым они возьмут за прекрасную бесовку, он сразу же «смекнул... что черти хотят его обезоружить и обессилить, чтобы легче закабалить его» [160, с. 299]..

Мотив участия героя в веселье с нечистой силой имеет место и в фольклоре алтайских народов [126, с. 230].

Если дигорское сказание отличает от балкаро-карачаевского композиционная фрагментарность (отсутствие ряда мотивов), то иронское сказание «Как Урызмаг отослал Сатану домой» — яркий пример тематической фрагментации: в большинстве балкаро-карачаевских вариантов, а также в дигорском тексте о встрече Ёрюзмека с нечистой силой мотивировкой для его развода с Сатанай служит то, что она помешала его женитьбе на бесовке ( в дигорском — то, что он по вине Ахсины нарушил свою клятву). В иронском же варианте эта мотивировка отсутствует и сказание сразу начинается с решения Урызмага развестись с Сатаной.

Кроме этого, как известно, в осетинском эпосе жена Урызмага (Оразмага) Сатана (Ахсина) приходится ему сестрой по матери, и, согласно большинству вариантов о ее рождении, она живет и воспитывается в доме Урызмага. В силу этого сюжет о том, как Урызмаг отсылал Сатану в родительский дом, — для осетинского эпоса алогичен ⁴⁸Вот что пишет относительно этого мотива в эпосе осетин Ж. Дюмезиль: «Подобное применение к нартским героям темы (St. Thompson. Motif — Index, j.1545), которая известна также в баснях Востока, является явно вторичным: Сатана, сестра, жена Урызмага, не имеет другого „материнского дома“, кроме дома своего мужа» [189, с. 43]..

О балкаро-карачаевских сказаниях «Как хотели соблазнить Сатанай» подробно говорится в монографии А. 3. Холаева [171, с. 44—51]. Поэтому остановимся на тех моментах, которые им затронуты частично.

В данной сюжетной группе в карачаевских вариантах (см. [65; 64]) мужем Сатанай выступает не Ёрюзмек, а Сосурук ⁴⁹Примеры таких нетипичных отношений встречаются и в других национальных версиях. Так, в осетинской редакции, в публикации А. Шифнера, говорится, что Сатана — жена Хамыца [183, с. 51], а в адыгском эпосе «Сатаней-гуаша выступает в разных (а иногда в одних и тех же) циклах женой разных мужей» [184, с. 203]..

Несмотря на «следы позднейшей обработки» [42, с. 172], в этих сказаниях присутствуют некоторые архаические реалии. Например, в варианте Н. М. Дрягина Сосурук, не поверивший в верность Сатанай, «уходит из ее башни (по контексту повествования видно, что „владелицей царства11 была Сатана, а Сосруко бывал наездами)» [64, с. 194].

На общность балкаро-карачаевских и осетинских сказаний о том, как Сатанай хотели соблазнить при помощи «чудесного ножичка» (ножичков), указывалось такими исследователями, как Л. Г. Лопатинский [102, с. II—VII], Н. К. Мамиева [108, с. 93], Ю. С. Гаглойти [42, с. 171—172]. Однако «общность их сюжетной линии... не исключает... национального своеобразия каждого из них» [171, с. 51]. Так, одной из отличительных черт балкаро-карачаевских сказаний является то, что в них Сатанай вместо себя послала к своему соблазнителю служанку, которой она «придала... свой образ» [160, с. 300] ⁵⁰В одной из версий киргизского эпоса «Сейтек» жена эпического героя Семетея Айчурек достается его врагу Кыясу «как военная добыча... Чтобы сохранить верность Семетею, Айчурек кладет на ложе Кыяса другую женщину, которой силой волшебства придает свои черты» [70, с. 108]. Н. М. Дрягин пишет относительно того, что карачаевская Сатанай «посылает вместо себя» свою прислужницу, что это «напоминает эпизод с Брэнжиэной, на ложе короля Марка заменявшей Исольду» [64, с. 194]..

Итак, спецификой балкаро-карачаевских сказаний о супружеской жизни Ёрюзмека и Сатанай является то, что даже в этих текстах, которые, вероятно, были созданы в период утверждения патриархальных отношений в семье, так как в них Сатанай выступает в роли хранительницы домашнего очага и при этом идеализируются ее преданность, верность Ёрюзмеку, мифологическая интерпретация ее образа ьг ослабевает (чародейство, ясновидение, универсальное оборотничество). Благодаря этим качествам она помогает Ёрюзмеку и выручает его из самых безвыходных положений. Так, в нартской песне «Ёрюзмек и белая оленуха», когда муж светящейся красавицы — эмеген ударом войлочной плети превращает Ёрюзмека в гончую собаку, Сатанай, обернувшись черной лисицей, приходит к нему и помогает ему обрести свой прежний облик ⁵¹В осетинском эпосе обладательницей войлочной плети является хозяйка крепости (дома), а вернуть герою человеческий облик помогает купец (Афсаты, ворожея, бывший наездник). У вайнахов же мотив превращения нарта в собаку прикреплен к имени Патараза Хамчи. В собаку он превращен вдовой, а выручает его своим советом старый волк..

Своеобразие героев балкаро-карачаевского эпоса Ёрюзмека и Сатанай заключается в том, что ни в одном из сказаний они не теряют эпической природы ⁵²В осетинском же эпосе Урызмаг и Сатана в ряде сказаний изображаются плачущими и даже впавшими в крайнюю нужду слабыми стариками («Сказание о нарте Созырыко»; «Сатана и балц Оразмага»; «Озеро ада»; «Как Батраз, сын Хамыца, отомстил за смерть отца»). В образе старухи Сатанай предстает и в одном из адыгских сказаний [75, с. 35].. Ёрюзмек даже в глубокой старости продолжает оставаться идеалом воинской доблести. «Хотя я стар, но я нарт», — говорит он в сказании «Нарт Ёрюзмек и эмегены» и отправляется в поход, чтобы уничтожить оставшихся в живых эмегенов.

Если осетинский Урызмаг «влачит долгую старость, о конце которой ничего не говорится» [66, с. 217], а в других национальных версиях вообще не упоминается ни о смерти, ни о бессмертии Ёрюзмека, то в исследуемом эпосе он, уничтожив на земле всех своих врагов, улетает с частью своих воинов на ветрокрылых конях в небо.

В варианте же А. Н. Дьячкова-Тарасова, в котором Ёрюзмек умирает [65, с. 83—84], «общее с традиционным героем карачаевского эпоса — лишь имя. Ёрюзмек лишен тех богатырских качеств, которыми он обладает в традиционных сюжетах карачаево-балкарского эпоса» [13, с. 22]. Здесь он пастух — обладатель бесчисленных отар. Он умирает оттого, что нарушает запрет избегать женщин: его нижняя часть тела из свинца расплавилась после того, как его соблазнила красавица Шаулух Инджи, чтобы завладеть его «несметными богатствами» ⁵³Мотив потери жизни (могущества) после общения с женщиной характерен и для других национальных версий. В вайнахском эпосе пастух Колой-Кант избегает женщин, чтобы не потерять «телесную силу» [55, с. 313]. В осетинском эпосе в одном из вариантов о смерти Созырыко от колеса герой говорит дочери Солнца, пытающейся его соблазнить: «Поменьше со мной разговаривай, от разговора с женщиной мой булат в черное железо превращается». Далее уязвимость его ног объясняется тем, что из-за этого разговора «[булатные] ноги его ниже колен превратились в черное железо» [122, кн. 3, с. 44] В адыгском эпосе рассматриваемый мотив связан с именем Бадыноко, но выражен здесь имплицитно [184, с. 215]. Как видим, у носителей Нартиады один и тот же мотив имеет разную интерпретацию и разработку..

Что же касается Сатанай, то, в отличие от осетинской («Озеро ада»), абхазской [118, т. 2, с. 415; 152, с. 400] и адыгской [118, т. 2, с. 414] героинь, в балкаро-карачаевском эпосе она бессмертна. Согласно сказаниям, она улетела вслед за Ёрюзмеком и нартами на небо и «сейчас жива и живет на небесах и является советчицей нартов» («Как нарты и Сатанай переселились на небо»).

* * *

Рассматривая балкаро-карачаевский цикл сказаний о Сосуруке, мы остановимся только на тех сюжетах и мотивах, которые имеют свою оригинальную интерпретацию в исследуемом эпосе или неизвестны другим версиям.

Так, в балкаро-карачаевской редакции о рождении Сосурука довольно своеобразно трактуются действия Сатанай. Извлекая Сосурука из камня ⁵⁴Мотив петрогенеза характерен не только для кавказской Нартиады. Так, в хетто-хурритском эпосе бог Кумарби порождает каменного богатыря Улликуммена, в иранских мифах из камня рождаются Митра и его сын. Об этом см. и работу Э. Церена «Лунный бог» [173, с. 264]. Мотив «рождение из камня» популярен и в фольклоре тюрко-монгольских народов (см. [117, с. 130, 131; 145, с. 139; 16, с. 301] и др). Однако в их фольклоре мотив оплодотворения камня отсутствует. и перерезая ему пуповину, она совершает магический обряд и при этом заклинает Тейри Неба, Тейри Земли, Тейри Воды и Тейри Огня: «Сделайте его настоящим нартом: пусть его не берут ни меч, ни стрела! Пусть всегда побеждает он своих врагов!» ⁵⁵В эпосе тюркоязычных народов формула неуязвимости героя, пишет В. Жирмунский, встречается не только при описании различных качеств богатыря. Так, например, в казахской богатырской сказке «Хан Шентей» «формула повторяется в благословении героя матерью; в „Эркем-Айдаре" — в заклятии его сестры-волшебницы: „Если стреляют — пусть ружье не пронзит тебя, если мечом ударят — пусть не пронзит тебя“. Такое же заклинание произносит над одноглазым циклопом Депе-Гёзом и в огузском эпосе его мать, сказочная дева-пери» [70, с. 243]. Об этом см. и работу И. В. Пухова [145, с. 62—63]..

Набрав воды из родников семи гор и полоща ею рот малыша, она говорит: «Эти семь гор твои матери, я прополоскала их молоком твой рот».

Данные мотивы (пуповины, заклинания, семи гор и т. д.) характерны только для балкаро-карачаевского сказания.

У балкарцев и карачаевцев сказания на сюжет о рождении Сосурука не только рассказываются, но и поются («Сатанай и Созук»)

Помимо традиционного сказания о рождении Сосурука из камня, где, как и в других национальных версиях, фигурируют Сатанай, нартский пастух и нартский кузнец, в Балкарии зафиксировано повествование о том, что у одной могучей реки на глазах у нартов, возвращавшихся из похода, раскололся большой камень — состар (гранит; речной валун) и оттуда появился богатырь-младенец («Как нарты нашли Сосурука»). Одной из особенностей балкаро-карачаевских вариантов на этот сюжет является и то, что в них, в отличие от других версий, описывается внешний облик новорожденного [164, с. 38].

В варианте же П. Острякова дается и описание юного Сосурука, впервые появившегося среди нартов [129, с. 705].

Другой особенностью балкаро-карачаевских сказаний из цикла Сосурука является подробное описание его богатырской силы, которую он проявляет уже в детстве, когда спасает Ёрюзмека во время нартского «пира с западней» (об этом см. ниже).

Анализ всей совокупности вариантов сказания о добывании Сосуруком огня показал, что в них основные сюжетные звенья совпадают с аналогичными произведениями других национальных версий. Однако в некоторых вариантах встречаются и существенные отличия. Например, помимо сказаний с традиционной мотивировкой выезда Сосурука за огнем (нартских воинов в пути настигает лютый мороз ⁵⁶В адыгской и абхазской редакциях зафиксированы варианты, в которых холод на нартов насылают Сатаней-Гуаша или Сосруко/Сасрыква., они не могут развести костер, и им грозит гибель) имеется вариант («Как Сосурук добыл огонь для нартов» ⁵⁷См. текст 35 настоящего издания.) , в котором эта мотивировка носит локальный характер, т. е. если в других национальных редакциях Нартиады Сосурук спасает от гибели только находившихся в походе нартских воинов, то в данном сказании он сохраняет жизнь всему племени нартов ⁵⁸А в одном из карачаевских вариантов Сосрука «освободил карачаевский народ от чудовища» — пятиглавого эмегена [65, с. 73—75].. Поэтому здесь его подвиг имеет общенартское значение.

Нетрадиционен и финал этого уникального сказания: нарты после возвращения Сосурука с огнем устраивают пир в его честь и передают ему чашу героя — Агуну, которая до этого принадлежала самому сильному и храброму нарту Ёрюзмеку, и поют величальную песню, прославляющую его подвиг. Отсутствиемотива величания героя в других версиях и наличие его также в варианте сказания о борьбе Ерюзмека с Фуком (Пуком) позволяют предположить, что он восходит к древним тюрко-монгольским славословиям (магталам) в честь героя.

Своеобразную трактовку получил в балкаро-карачаевском эпосе эпизод со спинным мозгом (кишкой, жилой и т. д.) эмегена. Увидев, какой способностью обладает пищевод эмегена, Сосурук забирает его с собой и по совету Сатанай делит пищевод между Дебетом и нартскими воинами («Пищевод эмегена»). Закаленные или смазанные им мечи и стрелы становятся ядовитыми ⁵⁹В данном сказании, как и в сказаниях «Как Сатанай победила войско Темир-Капу», «Три нарта и три эмегена», мотив ядовитых стрел и мечей вполне соотносим со столь характерным для тюрко-монгольской эпической традиции мотивом отравленного оружия (см. [101, с. 73]). и всесокрушающими. Непобедимость нартского оружия в сказании объясняется использованием нартами и Дебетом этого ядовитого пищевода эмегена.

Следует отметить, что сюжетообразующие мотивы рассматриваемого сказания — игры Сосурука с великаном, смерть от своего оружия, предсмертная хитрость великана — традиционны не только для общекавказской Нартиады. Они широко представлены в эпической традиции некоторых тюрко-монгольских народов (см. [147, с. 29—58; 126, с. 107—127; 156, с. 41]).

А в публикации В. В. Радлова «Ак-Кобэк» помимо мотива предсмертной хитрости великана встречаются яркие параллели к мотиву игр Сосурука с великаном: «Из войска Кидэна выходит на бой с Ак-Кобэком богатырь Салар-Казан. Ак-Кобэк не открылся ему, выдал себя за повара Ак-Кобэка (здесь и далее разрядка наша.— Т. X.). Салар-Казан узнает от него, на какие чудотворства способен Ак-Кобэк, и два указанных чуда тотчас же исполняет: жует раскаленные стрелы и выплевывает, принимает на голову скатанный с горы камень. Третье чудо мнимый повар описал так: Ак-Кобэк входит в воду , я замораживаю воду, образуется лед в шесть сажен толщиной, Ак-Кобэк поднимает лед и относит на вершину горы.

Салар-Казан садится в воду по шею, Ак-Кобэк замораживает лед и только тогда открывает Салар-Казану свое имя; Салар-Казан не может поднять льда . Ак-Кобэк отрубает ему голову» (цит. по [134, с. 669].).

В своем примечании к этому тексту Г. Н. Потанин писал: «В кавказской сказке о Сосырыко великан глотает раскаленное железо, катает камень в гору и замерзает т озере [180, с. 53]. Сосырыко на месте Ак-Кобэка, великан отвечает Салар-Казану (вар. „Самыр-Казан”)» [134, с. 670].

В работе «Тангутско-Тибетская окраина Китая» Г. Н. Потанин, отметив параллель между Сосуруком и Ак-Кобэком, приводит еще несколько параллелей к циклу Сосурука и к другим циклам нартского эпоса из сказаний степного фольклора [139, с. 121—125].

Обращаясь к работам Г. Н. Потанина, мы, конечно, учитываем, что в его довольно обширных параллелях нартского эпоса с эпическим творчеством тюрко-монгольских народов встречаются случаи, когда ученый для «доказательства влияния и заимствования» [124, с. 196] прибегал и к общефольклорным мотивам, сюжетам и т. д. Однако в целом мы думаем, использование в качестве сравнительного материала богатого фольклорного наследия народов Южной Сибири и Центральной Азии, опубликованного Г. Н. Потаниным (см. [137—139] и другие работы), а также труды В. В. Радлова, Н. Я. Никифорова, Б. Я. Владимирцова и др. лишь поможет «в деле выявления тюрко-монгольских элементов в нартском эпосе» [122, кн. 1, с. 45].

И в осетинском, и в адыгском эпосе значительное место занимают сказания о женитьбе Сосурука. «Как и в осетинском цикле о Сослане, Сосруко (адыгский.— Т. X.) женится не раз» [7, с. 144]. Но если осетинский Созырыко имеет сыновей-близнецов Кайтара и Битара, то адыгский Сосруко бездетен. Рожденный из камня герой имеет жену и детей и в эпосе абхазцев и вайнахов. У последних он выступает и женолюбцем («Сказание о нарте Сеска Солсе и Охкыр Канте»,

«Любимая Альбике», «Две дочери, мать и Сеска Солса», «Предание о Сеске Солсе»). В роли обольстителя красавиц он изображен и в эпосе адыгов («Аканда», «Смерть Сосруко») и осетин («Сказание о Деденаге», «Как Сослан отправился в царство мертвых» и др.) ⁶⁰В эпосе осетин соблазнителем женщин выступает и Хамыц, обладающий чудесным зубом Аркыза (ср. зуб Аркыза с камнем жены короля Карла Великого [134, с. 147] и с ожерельем Шамирам [187, с. 48])..

В балкаро-карачаевском эпосе функция соблазнителя красавиц принадлежит Ёрюзмеку, а тема поиска жены и женитьбы героя разработана в сказаниях об Алаугане и Карашауае. Неразработанность же этой темы и мотив бездетности ⁶¹Исключение составляет сказание из цикла о Карашауае, в котором говорится, что «Шевай сделался мужем дочери Сосруко» [129, с. 705]. Вероятно, это ошибка переводчика, ибо во всех остальных вариантах (от публикации С.-А. Урусбиева до сказаний, зафиксированных в настоящее время) Карашауай сватается (женится) к дочери Ёрюзмека. в цикле о Сосу руке сказителями объясняется его каменной (железной) природой («Сосурук и Акбилек»).

В цикле о Сосуруке кроме упомянутого выше сказания «Пищевод эмегена» есть несколько сюжетов, которые в Нартиаде зафиксированы только в эпосе балкарцев и карачаевцев. Например, в сказании о Сосуруке и пауках-людоедах Сосурук выступает как избавитель нартов от огромных пауков, пожирающих людей. С его именем в этом сказании связывают и гибель эмегенов. Неутомимым истребителем многоголовых эмегенов, нарушающих мирную жизнь страны нартов, изображается Сосурук и в сказании «Три нарта и три эмегена».

В отличие от адыгской и абхазской версий, в которых «значительное место...

отведено борьбе Сосруко (Сасрыквы.— Т. X.) против самих нартов» [184, с. 20] из-за того, что нарты «не признают его своим» [79, с. 100], в балкаро-карачаевском эпосе мотив антагонизма между Сосуруком и нартами разработан очень слабо.

В других национальных версиях Нартиады Сосурук погибает от колеса Бальсага Ойнона (осет.), жан-шерха (адыг.), в анализируемом же эпическом памятнике смертельно раненного нарта спасает вещая Сатанай.

У балкарцев и карачаевцев бытуют также свои локальные версии о смерти Сосурука. В песне «Сосурук и Акбилек» ⁶²Аналогичные сказания имеются у абхазцев («Светящийся мизинец») и адыгов («Аканда»). Но, в отличие от балкаро-карачаевского варианта, в первом из них умирает не Сасрыква, а его жена, а во втором — мужем Аканды является соратник Сосруко. Сосруко же выступает в роли ее соблазнителя. он темной ночью тонет во время переправы через бурную реку.

Другая версия содержится в сказании «Смерть Сосурука»: герой, преследуемый своими братьями, взбирается на высокую скалу. Коща он оттуда начинает угрожать и братьям и нартам, те с проклятиями желают ему превратиться в камень. И тут же на их глазах Сосурук становится каменным изваянием ⁶³В эпосе осетин в каменное изваяние (по собственному желанию) превращается один из близнецов Сосырыко [122, кн. 2, с. 186]. В адыгской версии в сказании, записанном в Турции, колдунья превращает «в белый камень товарища Сосруко» [12, с. 57]. В абхазском эпосе мотив окаменения связан с именем Нарджхоу, которого прокляла Сатаней-Гуаша [142, с. 245]. По ее проклятию окаменевают и братья Сасрыквы [79, с. 28].. Здесь, нам кажется, налицо мотив, столь характерный для тюрко-монгольской эпической традиции: «Умерший богатырь возвращается туда, откуда пришел» [123, с. 92].

В некоторых сказаниях цикла о Сосуруке, как и в эпосе в целом, наблюдается переплетение мифологических, героических и сказочных элементов («Сосурук под землей», «Пищевод эмегена» и др.), но и в этих сказаниях его «мифологическая природа... органически синтезирована с его эпической сущностью» [55, с. 154].

* * *

В балкаро-карачаевском эпосе цикл Рачыкау (аналогичен осетинскому Арахцау, сыну Бедзенага, адыгскому Пши Бадыноко, абхазскому Нарджхеу) составляют всего несколько нартских песен и сказаний.

Впервые сказание о нем зафиксировал в 1879 г. С.-А. Урусбиев. В нем рассказана вся эпическая жизнь Рачыкау от его рождения до смерти (рождение, приезд к нартам, состязания перед чудесным бочонком «агуна» и в танцах; осада крепости Гиляхсыртана; смерть). В этом сказании и в вариантах, записанных позднее, Рачыкау — сын служанки княгини (Сатанай, Ак бийче, Кырс-бийче). Отцом его, по варианту Урусбиева, является русский рыбак Бёдене, по другим вариантам — пастушонок (Бёдене) нартского пастуха Созукку (Соджука) ⁶⁴В балкаро-карачаевском эпосе Соджук (Созук) — отец Сосурука..

В балкаро-карачаевских сказаниях Сатанай не строит никаких козней против Рачыкау ⁶⁵Ср. с адыгск. Сатаней-гуашей и Бадиноко (подробнее см. [21, с. 30]).. И она и нарты довольно доброжелательны к нему (за исключением Злоязычного Гиляхсыртана). Если в тексте Урусбиева богатырские деяния героя не описываются, а только упоминаются (коща Рачыкау вырос и стал «славным нартом... вести про его джигитство разнеслись по всем нартским селениям»; «бочонок „агуна” после его рассказа наполнился и перелился через край три раза»), то в сказаниях «Нарт Рачыкау» и «Еречыкау» повествуется о богатырских подвигах Рачыкау и его коня.

В отличие от других национальных версий, в эпосе балкарцев и карачаевцев Рачыкау борется с семиглавым эмегеном, иссушающим нартские реки, и побеждает его («Нарт Рачыкау»).

Во всех вариантах Рачыкау изображается могучим нартом-исполином. Под стать ему и его богатырский конь и доспехи (их тяжести не выдерживает даже железный крюк в доме Сатанай) ⁶⁶Мотив тяжести оружия героя очень популярен и в тюрко-монгольской эпической традиции (см. [133, с. 42, 75; 101, с. 65])..

В эпосе колоссальная сила, могущество Рачыкау проявляются в мгновенном поедании им большого количества еды (хлеб из четырех мешков муки; туша лошади). Он одним разом выпивает содержимое кувшина, который с трудом поднимают сорок юношей («Еречыкау»). А в «Песне о Рачыкау» он осушает несколько раз кувшин с бузой, который под силу поднять девяти мужчинам ⁶⁷В калмыцкой версии «Джангара» Джангар разом осушает пиалу, которую «семьдесят и один человек поднимают... с трудом» [60, с. 52, 58, 195, 220]; в монголо-ойратском эпосе герои пьют вино из чаш... (78 раз), «в которых уместилось бы мясо тысячи баранов» [41, с. 186], и т. д.. В балкаро-карачаевском эпосе Рачыкау кроме аппетита превосходит всех нартов и в богатырстве, и в танцах. Зато в силе он уступает Карашауаю, который в состязаниях довольно легко побеждает его.