Этюды о Балкарии: Урусбиевы, Мисост Абаев, Басият Шаханов
Биттирова Тамара

БАСИЯТ ШАХАНОВ

В комиссию по исследованию современного положения землепользования и землевладения в Нагорной полосе Терской области земледельцев пяти Горских обществ Нальчикского округа Терской области¹Комиссия официально называлась - «Комиссия по исследованию современного положения землепользования в Нагорной полосе Терской области».

Объяснение

22 октября с. г. населению горной полосы Нальчикского окру-га Терской области были объявлены составленные поземельной комиссией проекты:

1) о земельных правах сельских обществ, отдельных членов их и лиц, не принадлежащих к этим обществам;

2) о направлении поземельных споров, существующих и могущих возникнуть при размежевании Нагорной полосы, и

3) проект этого размежевания.

Вместе с тем землевладельцам этой полосы, в числе других заинтересованных лиц, было объявлено, что в месячный от 22 ок-тября срок они могут дать свои объяснения на объявленные им комиссией проекты разрешения поземельного вопроса в горах Нальчикского округа. Настоящее объяснение и является тем объяснением, о праве на подачу которого в месячный срок от 22 октября с. г. мы были поставлены в известность комиссией.

Называясь объяснением, этот документ по характеру и по сути тех проектов, которыми он вызван, должен быть и неизбежно будет скорее возражением, чем объяснением.

Комиссия отрицает за нами права, которые мы привыкли считать нашими неотъемлемыми, у нас проектируют отнять то имущество, которое прошло через длинный ряд наших предков, прежде чем попало в наши руки, - имущество, в которое мы и отцы наши вложили столько материальных средств и личного труда. Но, возражая, мы постараемся, поскольку это окажется возможным, не полемизировать.

Мы верим, что и комиссия, раз убедившись, если бы нам удалось ее в этом убедить, что данные, собранные ею, недостаточно полны или что выводы ее неправильны, не откажется принять те действия и решения, которые ?удут продиктованы ей стремлением к обнаружению объективной истины и сознанием необходимости того, чтобы в таком крупном государственной важности деле не было бы сделано ошибки, могущей повлечь за собой несчастье и разорение многих тысяч людей.

Наши объяснения будут касаться только первого из объявленных нам проектов - проекта о земельных правах, причем, давая объяснения, мы будем пользоваться опубликованными уже ныне трудами комиссии, позволяющими судить о тех соображениях и доводах, которые были положены в основу принятых ею решений.

Комиссия на 328 странице своих трудов, подводя итог всему тому, что было высказано ею выше по поводу прав землевла-дельцев Горной полосы Нальчикского округа на находящуюся в их обладании землю, говорила следующее: из всего вышесказанного усматривается что ни исторические данные, ни юридические доводы, ни обычно правовые нормы горцев, ни правительственные мероприятия по отношению таубиев не дают никаких данных признавать права собственности за таубиями на владеемые ими земли, наоборот, все данные в совокупности категорически отрицают это право.

Единственно, что могли бы привести в свою пользу таубии, так это то, что сам по себе факт владения землею есть, по выражению юристов, презумпция (предположение) права собственности, но такое предположение после приведенных данных само собою отпадает. Те же исторические данные свидетельствуют, что горские таубии, по сравнению со всем высшим сословием туземного населения Терской области, свыше меры вознаграждены, как сословие, выкупной операцией за счет народа и длительным владением обширными землями; поэтому оставлять им и впредь эти земли уже на правах собственности было бы в высшей степени несправедливо.

И так вот доводы, на которые нам предстоит ответить. Но прежде чем разобрать их детально, мы остановимся на выяснении как соотношения их между собой, так и определения сравнительной важности их в деле решения вопроса о том, должны ли мы быть признаны собственниками земель, которыми до настоя-щего времени владеем.

Значение этих доводов неодинаково. Прежде всего следует остановиться на том аргументе, который сформулирован в приведенном резюме комиссии следующим образом: «юридические доводы» и «обычно правовые нормы горцев» говорят против признания за нами права собственности на земли.

Полагаем, что это один аргумент, а не два. Говоря, что «ни юридические доводы», «ни обычно правовые нормы горцев» не дают данных признавать за нами право собственности на земли, -комиссия хотела сказать: то отношение к земле, которое сущест-вовало и существует у нас, не есть то, которое по русским законам именуется правом собственности. И вот первый довод, и довод важнейший, заключается в том, что комиссия утверждает, будто бы права собственности на землю, как юридического института, у нас не существовало и не существует.

Как мы покажем ниже, утвердительный ответ на вопрос: должно ли быть характеризуемо юридически наше отношение к земле как право собственности, - раз нет ни в настоящем, ни в прошлом особых, порождающих права наши обстоятельств (напр., конфискация), сделал бы излишним разбор других, комиссией приведенных доводов, и все они имеют значение лишь постольку, поскольку на вопрос о существовании у нас права собственности на земли дан отрицательный ответ. Таким образом, приведенное резюме трудовой комиссии по исследованию земельного вопроса в горах Нальчикского округа должно быть понимаемо так:

I. Частной земельной собственности, как юридического института, в горах Нальчикского округа не существовало и не существует.

II. Русским правительством земли в частную собственность тауби-ям и узденям отведены не были.

III. Было бы несправедливо, если бы земли эти были им отведены в собственность и ныне. Установим же с самого начала нашу точку зрения на вопрос. Что хотим мы объяснить в этой нашей записке комиссии, что утверждаем мы, возражая на ее выводы?

Мы утверждаем, что все земельные участки, перечисленные в ведомости, находящейся на 61-66 страницах трудов комиссии, и многие другие, комиссией пропущенные, на протяжении нескольких человеческих жизней находились в частном обладании лиц, ими владевших, ими пользовавшихся и ими распоряжавших-ся, - что участки эти, в согласии с нормами обычного права горцев, дошли до теперешних их владельцев законными (и не только с точки зрения устного обычного права горцев, но и с точки зрения положительного русского права) способами и потому все они -по силе 533 ст. I ч. X тома св. зак. гр. - суть собственность их теперешних владельцев. Никто нам их не отводил и не жаловал. Этого мы никогда не утверждали, и не в этом ищем мы подтверждения домогательств наших о признании за нами прав собственности на них. Главным образом, далеки мы и от того, чтобы просить кого-либо в силу тех или иных соображений и оснований от-дать их нам ныне на праве собственности.

Мы говорим: земля должна быть признана нашей собственностью, потому что она есть наша собственность. И, подавая эту записку в поземельную комиссию, мы, если и просим о чем, так это лишь об объективном отношении к тому, что будет услышано комиссией от нас в этой записке и что будет, быть может, в части, касающейся фактов, неизвестных комиссии во время составления ею ее трудов и проектов, - может повлиять и на изменение в той или иной форме ее выводов.

1. Одно из основных положений русского права говорит: «ник-то не может быть без суда лишен прав, ему принадлежащих» (ст. 574. I ч. X т.). Правительствующий сенат, развивая это положение (р. гр. касс. деп. 1883 г. № 32 и др.), высказался в том смысле, что закон, содержащийся в 574 ст., есть закон, основанный на праве и справедливости. Следовательно, раз будет установлено, что те или другие права являются принадлежащими кому-либо из подданных русского царя, отняты эти права от него или от них, иначе как по суду, быть не могут. Положение это так ясно, что спора возбудить не может. Мы считаем, что коль скоро известное право является дарованным всем русскоподданным общим законом для того, чтобы можно было утверждать, что на известную часть их оно не распространяется, надо с положительностью это доказать. Не мы должны доказывать, что никакое имущество не может быть у нас отобрано без суда, а те, кто говорят, что оно должно быть отобрано, должны доказать, что по исключению оно у нас может быть отобрано. Мы знаем, что те или дру-гие представители русской власти на Кавказе в разное время утверждали, что «со времени умиротворения Кавказа все земли были признаны состоящими в распоряжении правительства» (рапорт управляющего межевой частью Терской области межевому члену Тифлисской судебной палаты от 18 мая 1892 г. за № 727). Но ведь для того, чтобы класть подобное утверждение в разрешение земельного вопроса у нас на Кавказе, необходимо указать сначала тот акт верховной власти, которым бы это утверждение доказывалось. Надо ли говорить, что акта такого не было, потому что если бы таковой акт был, то какая была бы надобность в комиссиях, имевших целью выяснять перед разрешением земельного вопроса у того или иного племени существующие у этого племени формы землепользования и землевладения. В этом случае, решая земельный вопрос в той или другой части Кавказа, надо было бы лишь выяснить вопросы землеустройства - и только.

Между тем везде на Кавказе, до горной полосы Терской области включительно, перед разрешением земельного вопроса собирают фактические данные для установления начал, на которых население пользовалось землей до водворения в крае русской власти для того, чтобы в зависимости от того, что будет при этом найдено, решить прежде всего - не возможно ли санкционирование русским законом существующего уже порядка, и только после того, как это оказывалось возможным, существующий порядок, не укладывавшийся в рамки русского закона, изменялся. Надо ли подкреплять сказанное ссылками на факты и авторитеты? Не достаточно ли ясен приведенный выше закон и не–остаточно ли бесспорна всеобщая его применимость в России всегда и везде?

Если факты для подтверждения правильности сказанного все же нужны, мы, придерживаясь данных, даваемых историей Кавказа, укажем на то, что так именно был решен земельный вопрос у всех без исключения народов Кавказа; везде, где ,усское правительство нашло, что право собственности на землю, как юриди-ческий институт, существовало, - оно признало его взяв часть земли для устройства населения у собственников ее с их согласия (бесплатно или за известное вознаграждение) и избавив население от необходимости вести дорогостоящие и длящиеся десятки лет судебные процессы для доказательства своих прав на землю, и только там, где его не существовало (причем для признания наличности этого факта всегда требовалась неоспаривае-мость его заинтересованными лицами), правительство считало себя вправе распорядиться землею так, как оно находило это нужным сделать.

Нужны ли ссылки на авторитеты? Мы найдем их, и это будут лица, по своему положению могущие говорить так, что никакое сомнение в правильности всего ими высказанного будет невозможно. Приведем для примера слова наместника его императорского величества на Кавказе гр. Воронцова-Дашкова²Наместник на Кавказе гр. Воронцов-Дашков Илларион Иванович. Наместник в 1905-1915 гг. В качестве наместника много усилий приложил для подавления революционного движения. Наряду с использованием карательных экспедиций пытался подавить революционное движение путем проведения буржуазно-экономических реформ., сказанные им по этому поводу в записке его по управлению Кавказским краем 1907 г. и помещенные на 57 странице их: «Во всей тысячелетней истории России, - говорит наместник кавказский, - едва ли можно найти пример, когда бы ею были нарушены имущественные права покоренных народов». А присоединившихся добровольно, к числу которых принадлежат и горцы Нальчикского округа, прибавим мы от себя, - подавно! А вот что сказано было нам, в числе других горских народов Кавказа, главнокомандующим отдельным Кавказским корпусом, генерал-адъютантом князем Воронцовым³Князь Воронцов - главнокомандующий отдельным Кавказским корпусом. Михаил Семенович Воронцов (1782-1856) - генерал-фельдмаршал, в 1844 г. назначен главнокомандующим войсками на Кавказе и наместником кавказским с неограниченными полномочиями. Вышел в отставку в 1853 г. в прокламации его, относящейся к сороковым годам минувшего столетия: «Верьте мне, что все обещанное мною вам есть истина, основанная на воле моего государя императора. Религия ваша, шариат, адат, земля ваша, имения ваши, а также все имущество, приобретенное трудами, будет неприкосновенною вашею собственностью и останется без всякого изменения... Еще раз повторяю, что обещания мои есть священны, и они как бы собственные слова моего великого государя, которые никогда не могут подлежать сомнению».

Это прокламация, в которой с отцами нашими устами главнокомандующего говорил сам государь император, в которой от-цам и дедам нашим были даны их царем священные обещания, позволяют нам думать, что какие бы рапорты и распоряжения последующих местных начальников нам не указывались, хотя бы из рапортов этих следовало, что они, эти начальники, не зная тех начал, на которых мы владеем нашими землями, признавали бы в нас не собственников, а только пользователей этой земли, - каких бы отрицающих наши права взглядов эти начальники ни придерживались, изменить что-либо в сфере наших имущественных прав они были бессильны и значение всего этого для того или иного разрешения поземельного вопроса у нас равно нулю.

Единственно, что нам могут сказать и чего вправе от нас потребовать, это доказательство, что то право, на котором мы владели и владеем нашими землями, есть именно то сложное юри-дическое отношение, которое понимается русским законом под правом собственности. К изложению наших доказательств, пра-вильности этого утверждения мы и перейдем теперь.

Прежде всего, необходимо остановиться на вопросе о том, известно ли было право собственности на землю, как юридический институт, горцам Нальчикского округа. Поземельная комиссия на этот вопрос ответила так: право собственности на землю, как юридический институт, было известно горцам лишь в отношении усадебных мест, культурных пахотных (сабанов) и покосных (биченликов) участков и неизвестно в отношении больших покосных и пастбищных мест. Это проведение разницы между землею, измеряющеюся десятками, много сотнями квадратных саженей, и землей, измеряющейся сотнями, а иногда и тысячами десятин, проходит красной нитью через все труды комиссии и способно воистину поставить каждого незаинтересованного в том или ином исходе дела, о котором трактуется в трудах комиссии, в тупик.

Спрашивается, в чем разница между теми и другими участками? Почему, выработав строго юридическое, поражающее своей детальной разработкой, право собственности на землю населения, прилагает его к одному роду угодий и не применяет к другому столь же, если еще не более, ему необходимому?

«Горцам - первым поселенцам, - читаем на 309 стр. трудов, -не было присуще понятие об индивидуальной собственности на земли, не подвергшиеся обработке трудом человека. Под влиянием горной суровой природы и чрезвычайной скудности земли, годной для хлебопашества, выработалось 2 типа землевладения: каменистая почва, превращенная в культурную землю упорным трудом человека, становилась собственностью лица, производившего очистку от камней, а равно расчистку из-под леса, удобрение и орошение. Такая собственность, по воззрениям горцев, считается неотъемлемою обычною собственностью (подворною). Все же прочие земли, как то: обыкновенные покосы, пастбища и леса, также по сложившемуся обычаю, считаются общественной собственностью».

Неужели все это будет и в том случае, если горцы, о которых идет речь, народ, с ясно выраженным аристократическим складом, в котором есть сильные, слабые и совершенно бесправные, и к тому же, если горцы эти занимаются «единственно возможным в данной местности хозяйством - скотоовцеводством (см. стр. 42 трудов), притом в размере, не известном никому из их соседей»? Скотоводами ведь мы стали не со вчерашнего дня, свои стада мы унаследовали от предков, ведь всегда на наших пастбищах и зимовниках содержалось столько стад, что и пастбища эти не могли всего нашего скота прокормить? Но можно ли содержать стада теми пахотными и покосными участками, о существовании на которых у нас института права собственности комиссия не спорит? Значение этих культурных участков в хозяйстве нашем и наших предков - ничтожно. Пахота дает нам хлеба в лучшем случае на месяц-два, покосы (биченлики) имеют целью дать хоть сколько-нибудь корма для той скотины, которую мы, горцы, держим при себе в ауле. Если же мы существовали и существуем ныне как не бедный в массе народ, то только благодаря нашим стадам скота и овец, а скот и овец мы держать можем лишь благодаря тому, что у нас покосные и пастбищные земли. Неужели же при таких условиях можно серьезно утверждать, что при том недостатке в земле, могущей служить пастбищными и покосными местами, который постоянно в горах, более сильные согласились бы терпеть какие-либо стеснения от необходимости делиться землей, им нужной, со слабыми и бесправными?

В этих условиях страшной нужды в земле для скотоводства неужели надо было ждать знакомства с русскими для того, чтобы приложить готовые уже нормы обычного права, выработанного горцами, если верить комиссии, специально для гарантирования их владельцам права исключительного и спокойного пользования землями, не имеющими для них никакого серьезного хозяйственного значения и неприложимые к тем землям, благодаря которым они только и могли существовать в горах? Полагаем, что обосновать логически подобное утверждение в применении его к условиям быта горцев Нальчикского округа - представляется совершенно невозможным.

В нашем последующем изложении в части, касающейся земельного быта, мы по необходимости должны будем повторить доводы и соображения, высказанные уже нами однажды в поданной нами в марте текущего года его превосходительству начальнику Терской области докладной записке.

Как и в этой записке, приступая к выяснению нашего земельного быта, мы не можем, прежде всего, не высказать того мнения, что всякий беспристрастный исследователь, познакомившись с ним, невольно поразился бы, как мог создаться юридически разработанный и законченный земельный быт у такого культурно-слабого, не обладающего даже письменностью народа, как горцы Нальчикского округа. Причина этого кроется, конечно, в том, что по условиям жизни вопрос о земле для горца - вопрос жизни и смерти. Жить хлебопашеством нельзя, единственный источник жизни теперь и искони - скотоводство. Для скотоводства же нужна земля и много земли: нужны пастбища, покосы, зимовники. Скотовод-степняк, имея всегда землю в избытке, не заинтересован в том, чтобы провести межу и сказать соседу: «не ходи сюда, это мое», скотовод-горец должен был это сделать. Мало того, он должен предусмотреть все возможные отношения, в которые может поставить его стремление соседа тем или иным путем, легальным или нелегальным, получить возможность пользования землей, которую он считает своей. Вот обстановка, в которой даже народ-дикарь делается юристом, вот обстановка, в которой создаются юридические отношения и юридические институты, общая цель которых - сделать земельные отношения настолько ясными, чтобы жизнь, при всем многообразии ее, никогда не создавала бы безвыходного, не поддающегося правовому разрешению, положения. В этом причина, почему горцы Нальчикского округа создали и сохранили в неприкосновенности свой земельный быт, столь отличный от земельных отношений, существовавших в Кабарде до прихода русских.

В нашем последующем изложении для иллюстрации тех или иных отношений по земле мы будем брать только те примеры, в которых объектом отношений являются наши пастбищные, покосные и лесные участки, всегда более или менее значительные по размерам. Что же касается до так называемых «сабанов» и «би-ченликов», пахотных и покосных участков около аулов, площадью в несколько десятков и сотен кв. сажен, то даже комиссия при-знает необходимым оставить за их теперешними владельцами. Но ведь тогда все же остается логически невыясненным, как выше сказано, каким образом может у народа существовать институт частной земельной собственности по отношению участков одной категории и не существовать по отношению участков другой - не менее ему необходимой.

Насколько стремление провести разницу между сабанами и биченликами, с одной стороны, и пастбищными и покосными уча-стками - с другой стороны, несостоятельно, видно из того, что одни и те же нормы обычного права горцев Нальчикского округа регулируют владение и пользование как теми, так другими. Нельзя также проводить между ними разницу и по количеству труда, вложенного в них. Во-первых, потому, что юридически это не существенно, а во-вторых, и многие покосные участки, мерою в сотни десятин потребовали для своей культуризации долгого, упор-ного труда по очистке их от камней и искусственному орошению (некоторые из этих участков будут указаны ниже). Примеры, как это будет видно ниже, носят совершенно конкретный характер и датированы по поколениям, считая современное нам за первое. Иное размещение сообщаемых фактов во времени, по бытовым условиям (отсутствие письменности) и невозможно. Большинство из них должно быть приурочено к XVIII столетию.

Право собственности по русскому праву определяется наукой в соответствии с 420 ст. I ч. X тома как законное господство лица над вещью, в силу которого лицо может ею владеть, пользоваться и распоряжаться (проф. Мейер И. Русское гражданское право, изд. 8, стр. 249 и решение гражданского кассационного департамента правительствующего сената за 1871 г. №№ 1219 и 25 и 1879 г. К» 1334). В этом определении заключаются 4 признака: господство над вещью должно быть: 1) законно и состоять в совокупности прав, 2) владеть, 3) пользоваться и 4) распоряжаться вещью. Попробуем доказать наличность всех этих данных в землевладении горцев Нальчикского округа.

Землевладельцы Нагорной полосы Нальчикского округа господствуют над принадлежащими им участками земли законно. «Насколько несправедливо было бы лишить права собственности и покоренного европейца, доказывающего свое право на землю документами своего бывшего государства, настолько же несправедливо требовать актов, устанавливающих собственность, от бывших подданных таких государств, где таких актов нет и где все землевладение зиждется на обычном праве, фактически, однако, строго соблюдаемом.

Право собственности на землю составляет краеугольный камень экономического развития населения, и нарушать его, хотя в интересах фиска⁴Фиск - государственная казна., невозможно. Добросовестное продолжительное владение по нашим законам приравнивается к собственности и подлежит охране. Заставлять ныне беков Дагестана и землевладельцев Карской и Батумской областей доказывать права собственности на их земли было бы недостойным русского правительства...».

Строки эти, взятые из всеподданнейшей записки по управлению Кавказским краем генерал-адъютанта гр. Воронцова-Дашкова (см. записку, стр. 57), могут быть буквально приложимы и к нам. Если под законностью господства над землею понимать исключительно наличность крепостных актов или актов, совершенных при посредстве органов государственной власти или даже вообще письменных актов, то тогда, конечно, никто из них не может быть признан законным обладателем земли, перешедшей к нему по наследству от 10 и более поколений его предков. У нас не было государственности и не было, как нет на нашем родном языке и сейчас, письменности. Требовать от нас наличности письменных актов на землю, значило бы совершать, по меткому выражению цити.ованной записки, действие, недостойное русского правительства Но если наше господство над землей не было ос-новано на письменных актах, то все же оно опиралось на правомерный принцип: соответствие нормам обычного права.

Игнорировать обычай в разрешении земельного вопроса народов, лишенных государственности, а следовательно, и норм положительного права, конечно, нельзя, что понималось и русскими властями при всех попытках их выяснить земельные отношения туземцев Кавказа. В частности, это понималось ими всегда и по отношению горских обществ Нальчикского округа (см., например, § 1 инструкции, объявленной в приказе по Кавк. воен. округу 1906 г. за № 113).

Роль обычая по вопросу о признании за горцами прав собственности на земли ясно выражена, например, в журнале Кавказского комитета⁵Кавказский комитет. Образован в 1840-м, закрыт в 1882 г. «...В комитете Кавказском были сосредоточены высшие исполнительные дела, требовавшие Высочайшего разрешения, причем всякий вопрос о распространении мер общих, проектируемых для всей империи, на наместничество Кавказское отделялся от общего дела и вносился в Кавказский комитет. 23 декабря 1869 г. Кавказский комитет, заслу-шав записку военного министра по предложениям его императорского высочества, главнокомандующего Кавказской армией о распределении земель Большой Кабарды, в п. 6 журнала за этот день доложил, что «частная собственность на землю должна быть признана за теми жителями Большой Кабрады и горских обществ, которые на право владения представят в известный срок удовлетворяющие народному обычаю документы». Значение народного обычая в разрешении вопроса о наличности в данном случае права собственности высказано с достаточной отчетливостью и только самое требование непременно письменных документов не состоит в соответствии с обычаем горцев. Такого требования обычай не выставляет, а по отсутствию письменности и не мог выставлять.

Документы, удовлетворяющие народному обычаю, предъявлявшему к ним только одно требование, присутствие в известном количестве свидетелей - незаинтересованных, пользующихся доверием лиц могли быть у владельцев земель только по исключению и относились почти все к позднему сравнительно времени - первой половине XIX столетия, касаясь при этом одного лишь способа приобретения земель - путем купли. Что же касается других, основанных на обычае способов приобретения господства над землею, как то: перехода по наследству, выдела сыну от отца, дара, платы за кровь и в калым, то они стали оформляться на письме только в самое последнее время - по учреждении горских словесных и сельских судов. Итак, все, что обычаем в этой области требовалось, заключалось в приобретении земли одним из предусмотренных обычаем способов от лица, владевшего данным участком тоже, с точки зрения норм обычая, правомерно. Форма, в которой совершалось это приобретение, была словесная, но происходила в торжественной, обычаем регламентированной, обстановке. Приглашались свидетели, в присутствии которых тот, от которого земля переходила, говорил обыкновенно, что клянется («тоба болсун») в том, что участок такой-то передается им такому-то добровольно и с желанием.

При этом надо заметить, что все земельные участки в горах (пастбищные, покосные, лесные, сабаны и биченлики) имеют свое собственное название, известное в горах с незапамятных времен каждому горцу, причем границы всех этих древних участков определены так точно, что по общему правилу спора о них и возникнуть не может. Если же передавалась часть старинного участка, не имевшая еще собственного имени и общеизвестных границ, то происходило выделение этой части на самом участке, с проведением межи и с соблюдением правил, о которых будет сказано ниже.

Переходя теперь к разбору отдельных способов приобретения прав господства над землею, установленных обычаем горцев Нальчикского округа, остановимся на этом отделе лишь на наследовании, отнеся остальные в IV отдел (право распоряжения).

Можно без преувеличения сказать, что в подавляющем числе случаев право господства над землею возникло в горах Нальчикского округа по праву наследования. Каждый участок, в чьих бы руках он теперь ни находился и как бы ни перешел к своему владельцу, можно ясным и бесспорным для всех горцев путем провести через цепь посредствующих владельцев к владельцу, получившему его по наследству от ряда предков, во многих участках можно указать, в качестве владельцев, последовательный ряд поколений, в 6 и больше, владение которыми данным участ-ком кем-либо ознаменовалось и потому запечатлелось в народ-ной памяти. Далее, конечно, может существовать уже догадка, что и этот отдаленнейший достоверный владелец получил участок по наследству от предков. По-горски это называется «Аталадан калганды» -«осталось от отцов». Способ первоначального завладения родоначальниками той или другой фамилии данным пастбищем или покосным участком не сохранился, за отдаленностью событий, в памяти народной, кроме случаев сравнительно позднейших завладений, к таким относится, например, завладение Чепе-леу Урусбиевым, переселившимся с подвластными и крепостными лет 200 тому назад из Безенги (Урусбиевы - ветвь безенгиевских таубиев Суншевых) на Баксан и занявших верхнюю часть Баксан-ского ущелья, никем, по уходе оттуда Крым-Шамхаловых в Кара-чай, в то время не занятую⁶Широко распространенная версия переселения Чепеллеу Суншева на Баксан. Как пишет М. Абаев, «отказавшись носить древнюю свою фамилию, Суншев объявил себя Урусбиевым по имени своего отца» (Балкария: Очерк // Мусульманин. 1911. № 14-17).. Ясно, что при таком значении для горского земельного быта наследования, оно должно было быть особенно точно нормировано обычаем. Ко времени приблизительно освобождения в горах крестьян от крепостной зависимости, т. е. к концу 60 годов XIX века, совершился переход от наследования по обычаю (адату) к наследованию по шариату. Но нас, конечно, должно интересовать только наследование по обычаю. Вот основные принципы и главные характерные черты горского наследования земель.

Женский пол от наследования отстраняется (со времени ут-верждения шариата наследовать вообще, и в частности землю, стали и женщины). Наследуют сыновья, при отсутствии их - братья. Ближайшие степени родства устраняют дальнейшие. Лица, состоящие в равных степенях родства, наследуют в равной мере, кроме старшего и младшего из сыновей. Впрочем, прибавка на долю их редко передавалась землею. Права представления не существовало, потомство сына, умершего раньше отца, лишалось права на наследство. Обстановка раздела земли, раз наследники решили ее делить, была следующая: выбиралось несколько близких, старших по возрасту родственников или лиц вообще почетных, пользующихся доверием лица, которые и назначали, кому из наследников, какой из вошедших в состав наследства участ-ков земли, поручить разделить на соответствующее числу наследников число равных частей. Затем наследники выбирали себе в каждом участке в известном порядке часть, причем тот, кто делил данный участок, получал тоже часть, которая оставалась не взятой остальными (стимул для правильности раздела). Но раздел часто не происходил на протяжении нескольких поколений; тогда ввиду того, что совместное пользование, при отсутствии границ особенно, когда число совладельцев было велико, представляло много неудобств, доли некоторых из них переходили к одному, двум или трем совладельцам в собственность (продавались) или во временное пользование (на бегендном или арендном праве).

II. Право владения.

Наш закон (I часть X тома) не дает нигде определения понятия владения, как элемента права собственности, решением же гражданского касац. департамента правительствующего сената 1878 г. № 93 установлено, что под владением в применении к недвижимой собственности нужно понимать право исключительно пользоваться поверхностью земли с возведенными на ней строениями и недрами. Существенным для характеристики права владения является в этом определении признак его исключительности. Эта исключительность, в силу которой только лицо правомочное, являющееся, по взгляду на обычай, собственником данного участка, имеет право на обладание им, было в высокой степени присуще горскому земельному быту.

Случаи посягательств на чужое владение были в древнее время так редки, что можно найти лишь несколько примеров, характеризующих отношение горцев к этому признаку собственности по русскому праву. Материал для одного примера дают старинные исторические песни чегемских горцев, повествующие о следующем: когда-то в очень отдаленные времена в пастбищной части участка «Мюллюшко», именующейся «Йуклён» и принадлежащей таубиям Балкароковым, с разрешения последних пасли стада баранов чегемцы Кетенчиевы. Сильная по своему влиянию в Чегеме семья Рачикауовых, явившись в «Нуклён», выгнала оттуда Кетен-чиевых с их стадом, заявив, что хочет сама пользоваться этой землею. Последствием этого было уничтожение в местности «Гес-тенты», ныне прина–лежащей Асланбеку Кучукову с братьями и Муссе Барасбиеву, Рачикауовых - братьями Келеметом и Ачахматом Балкароковыми, по отношению к которым современные нам Балкароковы находятся в 6-м колене⁷В записанном Н. П. Тульчинским варианте местом истребления Ра-чикауовых указаны «Жугурушты» и «Лишгит» (см.: Поэмы, легенды, песни, сказки и пословицы горских татар Нальчикского округа // Терский сборник. 1903. Вып. VI. С. 312)..

Другой пример относится уже к позднейшим временам. К участку «Кашкатау», находящемуся в обладании узденей Мама-шевых, предъявляли издавна претензии таубии Келеметовы. Последняя попытка Келеметовых, явившихся на участок «Кашкатау», нарушить владение Мамашевых, относится к 1870 г. и повела к вооруженному столкновению между Мамашевыми и Келемето-выми, во время которого Хили Келеметов убил Измаила Мама-шева, после чего Мамашевы стали владеть «Кашкатау» спокойно.

В доказательство же факта признания права за нами и русскими властями, представляем копию с копии предписания управления начальника Нальчикского округа от 10 марта 1906 г. за № 3365, где говорится, что дознанием начальника 2-го участка выяснено, что лесная дача в местности «Карасу» оказалась состоящей во владении Джанхотовых, почему и отказано общественным доверенным в просьбе их о приостановлении рубки там леса⁸Обнаруженный в ЦГВИА документ, на который ссылается Б. Шаханов, имеет следующее содержание:.

Здесь уместно будет сказать несколько слов о границах. Понятно, что исключительность владения землею подразумевает полную определенность границ этой земли. И в горах Нальчикского округа так и было! Границы древних участков составляли факт общеизвестный. Границы последующих разделов проводились в присутствии свидетелей и обозначались кучами камней, отметками на больших местных камнях (таврением), сложенными стенками, закопанным в землю углем или приурочивались к природным линиям - ручьям, рекам, вершинам горных хребтов.

Вследствие отсутствия письменности и планов на землю вопрос о границах должен был особенно волновать землевладельцев; поэтому было в обычае, чтобы старики передавали более молодым то, что они сами знали о границах земель (безотносительно к тому, кто являлся собственником этих земель), а проезжая по этим землям, указывались бы границы их и на месте. В случае, если спор о границах все-таки возникал, таковой разрешался (до прихода русских) или в судах «Тёре» (о них см. ниже), или третейским судом. Как к крайнему средству, по согласию сторон, прибегали к следующему приему: одна из заинтересованных сторон, обнажив одну из половин своего тела (руку и ногу) произносила клятву, говоря: «Пусть отсохнет у меня рука и нога, если я покажу границу неправильно». После этого она проходила по линии, которую считала за границу. Насколько у населения была сильна вера в святость подобной клятвы, видно из того, что, по словам преклонного старика Тенгиза Суншева, в детстве он видел безенгиевца Эбу Рахаева с отсохшей рукой, про которого ему говорили: что рука у него отсохла после того, как он обманно провел, дав клятву, границу.

III. Право пользования.

Под правом пользования русское гражданское право (ст. 424 и 425, I части X т.) понимает употребление вещи для удовлетворения каких-либо потребностей. Пользование горцами, принадлежащими им пастбищными и покосными участками заключалось в употреблении их для надобностей скотоводства, т. е. выпаса скота и заготовления сена. Для того, чтобы привести эти участки в состояние, в котором они сделались бы пригодными к употреблению их для целей скотоводства (главным образом, конечно, для сенокошения), владельцам многих из них пришлось вложить в них много труда. Приходилось очищать эти участки от камней, проводить оросительные канавы и дороги, строить мосты, каменные коши на летних пастбищах и каменные скотные дворы на зимовниках. Такими искусственно орошаемыми покосными участками в горах Нальчикского округа являются, например: участок «Был-лым», принадлежащий Балкароковым и другим, «Хасты», принад-лежащий Кучуковым, «Джигат» -Барасбиевым, «Камык» –Урус-биевым, «Хустос-Ю–т»⁹Искаженное от «Хуштос-сырт». - Барасбиевым, Мамашевым и Тебо Кудаеву, «Беккам» Суншевым и др.

IV. Право распоряжения.

Право распоряжения заключается в праве прекращения и разъе-динения права собственности - навсегда или на известное время (проф. Мейер. Русское гражд. право, изд. 8, стр. 203 и ст. 541 I час-ти X том. св. зак.). Это право в земельном быте горцев Нальчикского округа проявилось в следующих институтах: 1) бе-генды, 2) аренды, 3) выдела наследства, 4) дара, 5) платы за кровь, 6) калыма, 7) продажи, 8) перехода по договору и 9) товарищества, «нёгер», составляющегося из безземельного скотовода и скотовода-землевладельца, где один давал рабочую силу, а другой - землю, и оба вели совместное хозяйство.

1) Бегенд¹⁰В определении института бегенда мнение Б. Шаханова и специалиста по обычному праву карачаевцев и балкарцев К. Г. Азаматова совпадают. - институт, существующий в данное время из всех кавказских народов лишь у горцев Нальчикского округа и единоплеменных им карачаевцев. Заключается он в том, что лицо, нуждающееся в известной сумме денег (в древности в известном количестве скота), передает определенный участок земли в пользование лица, ссужающего его той суммой до тех пор, пока он или его потомки, или кто-либо из родственников его не вернет взятую сумму. Отношения по бегенду переходят по наследству. Для уяснения юридического бытия бегендных отношений необходимо сказать раньше вообще о тех правах, которые, кроме фактического собственника земли, имеют на нее в известных случаях все члены одного с ним рода, а иногда даже и лица других родов. Проявляются эти права в тот момент, когда собственник, осуществляя свое право распоряжения, отчуждает участок навсегда или на время и п.итом за известное вознаграждение (продажа, бегенд, аренда) В этих случаях члены одного с ним рода в последовательности, соответствующей степени близости родства их к отчуждате-лю, получают право, уплатив чужеродцу заплаченную им сумму, взять на тех условиях участок на себя. Нетрудно видеть, что это почти в точности соответствует праву выкупа членами рода родовых имуществ, перешедших к чужеродцам, установленному русскими законами (1346 и последующие статьи свода законов гражданских т. X) и составляет лишнее доказательство существования у горцев института, вполне аналогичного праву собственности по русским законам. В случае же, если бы никто из членов рода купить участка не пожелал, то право выкупа переходит к владельцу смежного с отданным в бегенду или проданного участка. По смерти собственника находящегося в бегенде участка земли, каждый из его сыновей, кроме принадлежащего всем членам рода права, уплатив чужеродцу всю сумму займа, получает участок целиком, получает еще право, в чьих бы руках участок ни находился, выкупить ту часть его, которая приходится ему на долю.